— Но ведь у него и так была всего одна комната, — возразила она.
— Вот именно, — отрезал Гэбриэл. — Кто-то ночевал бы на улице.
Эрилин не нашлась, что возразить. В конце концов, он, действительно, ориентировался в этом мире гораздо лучше нее.
— С ним все будет нормально? — кивнула она в сторону мирно спавшего Генти.
Гэбриэл поджал губы, впервые выражая свое беспокойство. До этого он держался ужасающе спокойно.
— Если не занесли инфекцию, то да, — ответил он.
Эрилин поежилась, вспоминая, как ему пришлось проталкивать наконечник стрелы, а ей держать вырывающегося и плачущего от боли Джофа.
— Никогда не видела столько крови у живого человека, — сказала она.
— Кровотечение остановилось, думаю, все будет нормально, — Гэбриэл сказал это беспечно и уверенно, но теперь Эрилин уже не сомневалась: он беспокоился.
— Кто были эти люди? — спросила она.
Гэбриэл скривился.
— А это важно?
— Ну, знаешь ли, хотелось бы знать, кто может меня прикончить в следующий раз, — усталость и нервное истощение тоже заставляли ее быть язвительной.
— Король Гриора назначил награду за мою голову. Полторы тысячи золотых.
— Ничего себе! — воистину королевская награда. — Да за такие деньги…
— Знаю, — коротко ответил Гэбриэл. Да, ей не показалось, он был напряжен.
— И что же делать? — беспомощно спросила принцесса.
Гэбриэл поднял на нее взгляд. Впервые она видела его таким неуверенным.
— Не знаю, — признался он, а потом снова взял себя в руки и добавил несколько раздраженно: — Я, знаешь ли, — явно передразнил ее, — не привык отвечать за кого-то еще, кроме себя.
Эрилин помолчала, бездумно уставившись на огонь. Скоро единственная выделенная им свеча догорит, и они останутся в полной темноте. Спать в такой тесноте, сидя на полу, у нее вряд ли получится…
— Ты поэтому сказал, Джофу, что мы тебе не друзья? — снова заговорила она.
Гэбриэл вздрогнул, закрыл глаза, устало потер переносицу. Похоже, он переживал даже сильнее, чем ей показалось сначала.
Пауза затянулась, и Эрилин уже подумала, что он не ответит, и решила не настаивать, но тут Гэбриэл заговорил сам:
— Никто не должен умирать из-за меня. Никогда больше.
В его голосе была неприкрытая боль. А ведь принцесса даже представить себе не могла, что Гэбриэл Хортон может быть уязвимым.
Она собралась с силами, чтобы задать следующий вопрос.
— Ты поэтому ушел из сатанидов?
Он хмыкнул.
— Знаешь, принцесса, ты заставляешь меня слишком много говорить.
— Я никому не расскажу, — пообещала Эрилин, а потом задумалась, что именно она не расскажет: то, что он с ней много говорит, или же заранее пообещала, что сохранит в тайне все, что будет произнесено сейчас?
Гэбриэл бросил на нее оценивающий взгляд, видимо, думая о том же, потом кивнул, показывая, что верит ее словам.
— Когда выговоришься, становится легче, — сказала Эрилин. — И что-то мне подсказывает, что тебе редко это удается.
Он усмехнулся, и из-за угрюмости снова появился привычный ей Гэбриэл.
— Не люблю жаловаться и разводить нюни.
Принцесса пожала плечами.
— Иногда нужно жаловаться, чтобы не сойти с ума.
Эрилин сама не любила, когда ее жалели. Раньше. В последнее время она только и делала, что жаловалась Гэбриэлу и радовалась его утешению.
Свеча, наконец, догорела. Пламя дрогнуло и потухло. А когда комната погрузилась в кромешную темноту, он все-таки заговорил.
{На улице было еще совсем темно и холодно, когда их разбудили. Обычный цикл тренировок, без остановки и передышки до самого обеда. Тренировочные бои, постоянная смена партнеров, различные виды оружия…
К концу экзекуции, которую Сентас Рей называл «всего лишь разминкой», Гэбриэл еле держался на ногах, но еще не проиграл ни в одном поединке. Несколько минут назад Алехандера унесли, потому что он потерял сознание от усталости. Остальные еще держались. У Дерика заметно подкашивались ноги.
Подобные тренировки проходили каждое утро, но никогда с такой интенсивностью. Сегодня учитель не позволил даже отдышаться, не дал выпить ни глотка воды.