- Нет, - заявил он, и, по его властному тону, она поняла, что он не только отверг ее предположение, но и отдал приказ не ездить.
С легким удивлением в глазах, она вскинула брови.
- Я не спрашиваю твоего позволения. Я сообщаю, где буду, чтобы ты не волновался, если позвонишь, а меня здесь не будет.
- Я сказал нет.
- Безусловно, сказал, - согласилась она. – Но я больше не твоя любовница...
- Я чертовски ясно почувствовал, что ты была ею прошлой ночью, - оборвал он ее, сверкая глазами, от злости ставшими еще зеленее.
Она не собиралась спорить с ним. Вместо этого, она улыбнулась, и ее милое лицо зарумянилось, когда она окинула его теплым взглядом.
- Мы занимались любовью.
И это было чудесно. Секс между ними всегда был горячим и нетерпеливым. Но с тех пор как он перебрался к ней, секс приобрел новые грани, приобрел упоительную нежность, которой раньше не было. Их любовные ласки стали более длительными. Как будто раньше он всегда знал, что перед ним маячит необходимость встать и уехать, и осознание этого вело его. Сейчас он стал расслабленным и неторопливым, чего раньше себе не позволял, и результат того стоил.
При слове «любовь» его лицо на мгновение напряглось, но напряжение быстро исчезло, не оставив следа.
- Я не твоя любовница, - повторила она. – С нашим соглашением покончено. Я – женщина, которая любит тебя, живет с тобой и носит твоего ребенка.
Он окинул квартиру взглядом.
- Ты можешь думать, что ты больше не моя любовница, - сказал он несколько раздраженно. - Но по мне это выглядит именно так.
- Потому что ты меня содержишь? Но это было твое решение, а не мое. Я найду работу, если тебе от этого станет легче. Мне никогда не нравилось быть содержанкой.
- Нет! – А ему никогда не нравилась эта идея. Подспудно он надеялся, что если она будет полностью зависима от него, то уменьшится вероятность того, что она его бросит. В то же время он покупал ценные бумаги на ее имя, чтобы быть уверенным, что она будет финансово независима. Это парадокс всегда смущал его, но он хотел позаботиться о ней на тот случай, если с ним что-то произойдет. В конце концов, он много ездил и много времени проводил на строительных площадках, а это отнюдь не безопасно. Год назад он составил завещание, оставив ей все. Он никогда не говорил ей об этом.
- Я не хочу, чтобы ты одна ездила так далеко, - сказал он, наконец. Он хватался за соломинку, и она это понимала.
- Это займет не более пары часов. По прогнозу завтра будет ясно и солнечно. Но если ты хочешь поехать со мной, я могу подождать до выходных, - предложила она.
По выражению его лица она поняла, что это предложение не обсуждается. Он никогда не возвращался, и никогда этого не хотел. Брэдли относились к нему неплохо. Они были лучшей приемной семьей, из тех, в которых он жил. Но эта часть его жизни завершена. Он закрыл за ней дверь, когда уехал. Он провел следующие годы, вкалывая, как раб, чтобы стать тем, кто никогда снова не будет беспомощен.
- Они могли переехать, - сказала она в утешение. – Я только хочу узнать.
Он устало отмахнулся.
- Тогда найди их в телефонном справочнике и поговори с ними, если они все еще там. Но не втягивай меня в это дело. Я не хочу с ними говорить. Я не хочу их видеть. И я ничего не хочу менять.
Ее не удивило его полное неприятие прошлого. Это были не те воспоминания, которые ему хотелось бы сберечь. И она вовсе не ожидала, что он поедет с ней.
- Я не хочу говорить с ними по телефону. Я хочу съездить туда, хочу увидеть дом. Возможно, я вообще к нему не подойду. Это зависит от того, что я обнаружу, когда там окажусь.
Она затаила дыхание, потому что он мог обратиться к ней с просьбой, которую она не сумела бы проигнорировать. Если бы он сказал: «Пожалуйста, ради меня, не делай этого!», она бы не поехала. Если бы он попросил что-то для себя, она бы никогда не смогла ему отказать. За всю жизнь ему приходилось так часто слышать отказы, что она была просто не в силах добавить еще и свой. Но она знала, что из-за тех прошлых отказов, он просто-напросто не может высказать такую просьбу. Он никогда не ставил во главу угла свои личные предпочтения. Он приказывал, он возражал, но он не мог сказать или попросить «Пожалуйста, не делай».
Он отказался продолжать этот разговор, и, не в силах усидеть на месте, поднялся и встал в дверях террасы, выглядывая наружу. Анна спокойно вернулась к своей колонке в газете, но ее сердце забилось быстрее, когда она поняла, что это была их первая нормальная семейная ссора. К ее радости, они разошлись во мнениях, но, что самое главное, при этом ничего не случилось. Он не уехал, и, казалось, не ожидал, что уедет она. Это было замечательно. Он уже доверял ей настолько, что не боялся, что это разногласие может покончить с их отношениями.