В центре зала тоже завертелась карусель, там бойцы схватились с группой из пяти бандитов, принявшихся палить направо и налево.
Скрипнув зубами, Каприс вынужден был признать, что командование оказалось право: десант – ни разу не заточенный под подобные операции скальпель, а скорее, топор, обученный сначала рубить все, что движется, а потом уж кричать «бросай оружие». Двадцатикратная оптика позволяла ему прекрасно видеть происходящее: вот чья-то пуля, наша ли, противника опрокинула на пол одного из заложников, еще одна – снесла полголовы у истерически визжащей женщины в светлом брючном костюме. Кто-то из террористов выхватил гранату – и упал с развороченной короткой очередью грудью. Выпавшая из руки граната закатилась под ряд кресел и взорвалась, занавесив центр зала дымным облаком. Сидевших на полу заложников тряпичными куклами раскидало в стороны.
«Песец, доигрались», – отрешенно подумал сержант, не отрываясь от прицела. Стрелять он, впрочем, не спешил – двенадцатимиллиметровая пуля со стальным сердечником в такой кутерьме натворит делов. Он-то не промахнется, вот только вовсе не факт, что на линии ее полета не окажется никого из своих. А в зале и без него хаоса хватает. «Хорошо, если хоть половина заложников уцелеет…»
В эфире тоже царил сущий хаос: последними словами матерился ротный, орали десантники и заложники, каждую секунду звук прерывался грохотом выстрелов. Капрису неимоверно хотелось оказаться там, внутри, поскольку он был абсолютно уверен, что это принесет куда больше пользы. Но нельзя, ибо – приказ.
Всласть наматерившись (про себя, разумеется, поскольку все переговоры записывались), сержант поймал в прицел прорвавшегося к выходу фанатика в окровавленной куртке и без оружия, чисто рефлекторно рассчитал упреждение и выжал спуск. Стрелял в корпус, чтобы не рисковать – двигался ублюдок, несмотря на ранение, довольно резво. Террориста отбросило назад, прямо на вырвавшегося следом десантника – кого именно, сержант не разглядел, щиток шлема оказался опущен. Твою мать!.. Нет, вроде не задел парня, повезло…
Ну и на хрена ему эта дальнобойная дура, если пользоваться ею он может исключительно на открытом пространстве – либо если позади мишени непробиваемая преграда?! Начнет выбивать террористов в зале и возле входа, как и планировалось – где гарантия, что его пули не положат заодно и кого-то из заложников или своих парней? Да и как целиться, если немаленькое пространство уже обильно затянуто дымом: интересно, это кому в голову пришло бросить дымовую шашку, родной, мать ее, десантуре – или бандитам? Нет, комроты, безусловно, оказался прав относительно снайперского прикрытия, но кто ж виноват, что до начала операции не было известно, с какой дистанции оному снайперу предстоит работать? Что такое двести метров для крупнокалиберной винтовки с дальностью действительного огня под два километра – просто насмешка, знаете ли…
Поразмыслив еще с полсекунды, Каприс принял решение. И впервые в своей военной карьере нарушил приказ. В конце концов, проследить, чтоб никто из боевиков не улизнул через главный вход, он сможет и с грунта – невелика наука. Аккуратно отставив в сторону снайперку, он подхватил безгильзовку и рванул к ведущему вниз люку. Спустя минуту сержант уже бежал ко входу в здание космопорта, на ходу проверяя готовность оружия.
– Каприс, что за хрень?! – Ну, понятно, лейтенант углядел, что подчиненный сменил позицию. Он-то на своем планшете видит отметки всех бойцов отделения. Ответить? А смысл?
И десантник отключил связь. Сочтут виноватым – ответит. Ну, снимут лычки, станет снова капралом или даже рядовым – так в следующем боевом рейде и вернут. В конце концов, троих он уже отправил жариться на подземных сковородках – тоже неплохой результат для нескольких минут боя. Но сейчас он нужнее там, где гибнут его боевые товарищи и, самое ужасное, невинные граждане.
С выводами относительно собственной необходимости Каприс, похоже, несколько погорячился: к тому времени, когда он взбежал по заляпанным кровью уложенного им террориста ступеням, все оказалось уже практически кончено. Ветер выносил сквозь выбитые панорамные окна остатки дыма, по залу бродили мрачные десантники, добивая бандитов, собирая трофейное оружие или оказывая первую помощь раненым заложникам. Зал выглядел… хреново он выглядел, короче говоря! Везде на полу кровь и трупы, в основном, конечно, террористов, но часто – куда чаще, чем хотелось бы! – гражданских. Разломанные кресла, вещи заложников, разбросанная обувь, осколки стекла и пластика, заляпанное кровью тряпье, еще какой-то вовсе уж неопределяемый мусор.