Так, вдвоем (точнее, вчетвером: двое парней-охранников по-прежнему неотступно следовали в нескольких шагах позади), подъедая понемножку пирожки, они дошли до ограды. Дальше, за колючей проволокой, насколько хватало глаз, тянулась безжизненная каменистая пустыня; пейзаж оживляли лишь кое-где пробивающиеся мескитовые деревца.
Вдаль, за горизонт уходила дорога. Часовой у ворот, сидя на земле и прислонившись спиной к столбику, тоже взглянул на Лесли с интересом.
— Дальше, в пятнадцати милях отсюда, озеро, — сказал Пит. — Наши ребята туда ездят купаться. А на другом берегу поселок.
— Большой? — по старой маркетирской привычке спросила Лесли.
— Домов пятьдесят, — он опустил глаза и замялся. — Лесли, у меня к тебе будет просьба. Понимаешь, лекарские обязанности здесь тоже на меня свалили, а я… — Неловкая улыбка и пожатие плечами явно значили «А я в медицине ни ухом ни рылом».
— Ну, и?
— Ты вчера одного нашего парня порезала. Я раны зашил, конечно, и перевязал — но… чего-то ему здорово плохо. Посмотри его, а?
— Юло? — сообразила Лесли.
— Он самый.
Юло, один-одинешенек, лежал в комнате рядом со складом. С первого взгляда Лесли поняла, что ему, как выразился Пит, «здорово плохо» — бледное лицо было покрыто испариной, глаза — покрасневшие и воспаленные, как у человека, который всю ночь не спал.
— Ну, как ты тут? — бодрым голосом спросил Пит, подойдя и дружески пожав ему плечо. — Почему не позавтракал? — на тумбочке у кровати стояла миска с заветревшейся кашей. — Нужно есть, чтобы силы были!
Но Юло молчал, во все глаза уставившись на Лесли, даже рот испуганно приоткрыл.
Прежде чем он успел что-то сказать, она коснулась его лба. Жар был, но не слишком сильный.
— Не бойся. Я не сделаю тебе ничего плохого.
— Она врач, — подхватил Пит. — И знаешь какой отличный?!
— Прежде всего, помоги ему встать, — сказала Лесли. — Потом пусть ляжет на стол — я не хочу запачкать постель. И мне понадобится миска с теплой кипяченой водой, нож, ножницы… тряпки чистые для перевязки… черт, у меня же лекарств никаких нет! Все травы и настойки остались там, в Колорадо, в рюкзаке…
— Я сейчас принесу! — на лице у Пита было облегчение человека, которому больше не надо ни о чем думать — достаточно просто выполнять приказы.
Ран у Юло оказалось две — небольшой порез на бедре («Это когда я в первый раз отмахнулась», — вспомнила Лесли) не требовал особой заботы, Пит уже зашил его, и вполне удачно. Зато длинная, хоть и неглубокая резаная рана поперек живота нуждалась в дополнительном уходе.
На то, чтобы отмочить и осторожно снять присохший к ней толстый слой повязок, ушло добрых четверть часа. После этого выяснилось, что Пит слишком туго затянул швы — кое-где нитка уже прорезала мышцы и кожу, дойдя почти до края раны.
Лесли покачала головой и подняла глаза — Пит и оба охранника, столпившись вокруг стола, завороженно следили за ее действиями.
Один из парней подсунулся ближе:
— Сейчас уже держать надо будет?
— Зачем?
— Чтоб не дергался!
Лесли взглянула на Юло — тот нервно облизнул губы, в темных глазах стыл ужас.
— Нет, держать не придется, — обернулась к Питу. — У тебя найдется в хозяйстве изолента?
Держать Юло действительно не пришлось. Впрочем, Лесли старалась не сделать ему больно и когда осторожно разрезала впившиеся в тело швы, и когда промывала рану теплой водой с добавкой самогона.
— А Пит чистым промывает! — сообщил один из парней.
Ну и зверство, то-то бедняга Юло перепугался!
— Чистым хорошо ссадины промывать, — объяснила Лесли. — А раны поглубже лучше разведенным.
Осушила пространство вокруг раны чистой тряпкой и принялась стягивать ее вместо швов узкими полосками изоленты. Конечно, такой длинный разрез было бы правильнее снова зашить, но уж очень не хотелось дополнительно травмировать ткани. Да и натерпелся парень от неумелого лечения Пита изрядно.
— Что здесь происходит? — послышался с порога начальственный голос.
В комнату вошли несколько человек, в том числе Логан. Но задал вопрос не он, а другой — высокий черноглазый мужчина лет тридцати с рыжеватыми бачками до середины щеки.
Лесли узнала его сразу — и эти глаза, и нос с горбинкой, и широкий рот с пухлой верхней губой. В памяти молнией пронеслось: «Вон, Солу жена нужна, ты как раз подходишь!» А потом, спустя каких-то два часа, этот Сол насиловал ее, беспомощно распростертую на камнях — и лицо его дергалось над ней взад-вперед, так что в поле зрения попадала то черная родинка на скуле, то приоткрытый рот с редкими зубами…