В таком режиме, закрывшись ото всех, накапливая различные чувства, и проводя время в мире музыки и книг, прошло несколько лет, до конца обучения в школе и начале учебы в университете. Здесь дело стало с одной стороны лучше, с другой — хуже Отношения в коллективе в университете стали немного лучше, а с другой — мои отношения с мамой ухудшились. Сыграло свою роль сразу несколько факторов. Во-первых, мы уже не находились рядом большую часть времени, как то было раньше. Во-вторых, так как я проживал не в общежитии, а на квартире, то маме приходилось прилагать дополнительные усилия по заработку денег (в частности, донорство крови и плазмы). В-третьих, и это самое главное, мои результаты в учебе поползли вниз, я уже не мог учиться также хорошо, как в школе. Сочетание этих факторов дало результат в виде большего числа претензий друг к другу и ссор. При этом мои страхи и закрытость никуда не девались, они все также продолжали существовать, и не ослабли ни на йоту.
Именно в этих условиях все накопленные в прошлом обиды и недовольства стали выходить наружу. На фоне новых претензий от мамы я не стал терпеть это, и просто стал сначала немного, а потом все больше выражать те свои накопившиеся чувства. Пиком стала ситуация, описанная выше, когда меня из-за моего почерка не допустили к сессии, а потом и вовсе едва не отчислили. И снова случилась похожая на школьную ситуация, только немного другая. В тех условиях мама меня не то чтобы не поддержала, а даже выразила свое недовольство в полной мере. Треугольник Карпмана в действии, замкнутый круг. Это было очень больно и очень неприятно.
Итогом этого события стала моя полугодовая депрессия на втором курсе учебы в университете. Это стало отправной точкой, с которой началось мое исследование того, что происходит у меня внутри. Так как поддержки у меня практически ни от кого не было, пришлось справляться с нахлынувшими чувствами самому. Впрочем, это был действительно ценный опыт. Тогда я впервые всерьез заинтересовался психологией, уж очень захотелось получить ответы на волнующие меня вопросы, касательно себя.
Я до сих пор помню те чувства, что были у меня в то время. Сил нет вообще ни на что, полная апатия. Гнетущее напряжение, затихающее только во время сна. Нет ощущения радости, ни от чего, его как будто выключили. Чувствуешь себя каким-то роботом с низким уровнем заряда энергии. И страх, страшно от мыслей о том, что так теперь будет всегда. Изо дня в день, одно и тоже. Хочется прекратить и выбраться из этого болота, а нет сил на всё это. Настолько сильно это было впервые. Ужасные ощущения, никому такого испытать не пожелаю.
Собственно, то, что это была депрессия, я узнал лишь в её конце, когда решил изучить этот вопрос. Ведь я тогда даже не знал, что это такое. Слышал, что такое бывает, но что это такое — не знал. Тогда это дало надежду на то, что с помощью психологии я на самом деле смогу лучше себя изучить и понять, почему у меня происходило именно так, а не как-то по-другому.
Естественно, больше былого доверия к маме не было. Более того, на передний план вышли именно те самые обиды и недовольства. Если я видел или слышал её, то первой ассоциацией были именно те детские и подростковые обиды, любовь была где-то на задворках наших отношений. Напряженность между нами была невероятной. Временами казалось, что чуть-чуть, и реально вспыхнет пламя. Естественно, мне это не нравилось, и я искал способы как-то это исправить. Ведь я чувствовал себя из-за этого всего ужасно. Более того, та самая зависимость от маминого внимания и мнения хоть и ослабла (особенно мнения), но все еще была сильна и управляла мной.
Я постепенно стал изучать различную психологическую литературу, в надежде найти ответы на волнующие меня вопросы и разобраться в себе. Вопросов было очень много, и затрагивали они почти все сферы жизни. Разве что с дружбой тогда было более-менее. Остальные же сферы жизни меня не удовлетворяли, и я искал способ это изменить.
Одним из таких вопросов стал вопрос принятия и выражения чувств. Мои напряженные отношения с мамой и без того сильные чувства усилили их. Мое терпение заканчивалось, я не мог так долго им сопротивляться. Но и справиться я тоже не мог. Одним из способов стало творчество. В частности, я попробовал тогда писать стихи. Внезапно для меня оказалось, что я умею рифмовать. До того момента я только раз попробовал такое сделать, и то не всерьез. А тут что-то захотелось попробовать, и таки получилось. Я стал писать много поэзии. Почти всё, что волновало, я выписывал на бумагу. Местами получались действительно большие стихотворения. Я даже не знаю, стоит ли мне их вам показывать. В них столько черноты, печали, какой-то безнадежности и горя, что мне самому плоховато стало. Как будто вернулся в то время. Не хочется никому их показывать.