- Что? - переспросил я.
- Ностальгия? - усмехнулся друг. - С тобой подняться?
- Нет, не надо. Мне надо привести себя и мысли в порядок. Давай вечером созвонимся?
- Хорошо, - согласился Антон.
- Спасибо большое!
- Ерунда, - он улыбнулся мне в ответ.
Антон уже сел в машину, когда я, стукнув себя по лбу, рванул за ним.
- Что случилось? - друг удивленно посмотрел на меня.
- Совсем забыл. Это тебе, - я достал из сумки и вручил ему большой сверток.
- Что там? - Антон принялся распаковывать пакет.
- Да так, всякая мелочь. Пару бутылок виски и разные вкусняшки.
Он радостно засиял, увидев напитки, и вышел из автомобиля. Мы обменялись крепким рукопожатием.
- Дружище, как же я счастлив!
Я тоже был счастлив.
***
Замок заскрипел и с натяжкой открылся. Я медленно потянул дверь на себя и почувствовал запах застоявшегося жилья. Пройдя в кухню, я настежь распахнул окно, а затем включил рубильники и краны и убедился, что есть свет и вода. Коммунальные услуги я старался оплачивать ежемесячно, но все же переживал, что мог что-то забыть. Меньше всего мне хотелось в день прилета, куда-то бежать и кому-то что-то доказывать.
В шкафу я нашел несколько завалявшихся чайных пакетиков и заварил один из них. Напиток получился бледным и отдавал пылью, но это не могло мне испортить настроение.
Я медленно тянул чай, разглядывая в окно крошечный двор у дома. В моем детстве, игровая площадка состояла из ржавого турника и скрипучих качелей, однако ее скудность с лихвой заменяло богатое воображение местной ребятни. К тому же, рядом было множество строек, где можно было вдоволь налазиться и напрыгаться. Вместе с детворой росли и стройки, превращаясь в здания - жилые и офисные, защищенные от чужаков заборами и воротами. И даже родной двор в подражание соседям обзавелся шлагбаумом, в попытке оградится от расплодившихся автомобилей.
Закончив чаепитие, мне следовало приступить к одному из моих самых нелюбимых занятий, а именно распаковке вещей. Я мельком заглянул в бабушкину комнату, чтобы убедится, что все в порядке, а потом, прихватив сумки, направился к себе.
Моя комната представляла настоящий оплот аскетизма. Все ее убранство составляли небольшой письменный стол у окна, диван и платяной шкаф по правой стене. Оказавшись здесь, мне сразу расхотелось заниматься делом, и я, швырнув поклажу в угол, плюхнулся на диван и закрыл глаза.
- Миша, идем кушать! - позвал голос похожий на бабушкин.
От неожиданности я вскочил. Несколько секунд я с тревогой смотрел на дверной проем, постепенно осознавая, что, видимо, мне это приснилось. Но затем послышались приближающиеся из кухни шаги. Страх сковал меня, и я безропотно ждал своей участи. А затем я увидел ее.
- Идем кушать, все готово, - повторила бабушка, остановившись в дверях.
Выглядела она примерно так же, как когда мне было двенадцать лет, а ей, соответственно, шестьдесят три. В седых волосах еще можно было разглядеть каштановые ниточки, а спина, пока что прямая, крепко держала груз прожитых лет. На бабушке был ее любимый голубой халат, который ее сын, мой отец, привез ей из командировки в Марокко.
- Бабушка? - удивленно протянул я и испугался собственного голоса, который стал выше.
- А кого ты ожидал увидеть? - мягко улыбнулась она.
Я тем временем разглядывал и щупал свои руки и ноги, ставшими детскими, и не мог поверить в реальность происходящего.
- Ты хорошо себя чувствуешь? - забеспокоилась бабушка, смотря на мои манипуляции с конечностями.
Я неопределенно мотнул головой и бросился к ней. Мне было безразлично сон это или явь, я, просто, должен был это сделать.
- Бабушка, я тебя люблю! - сквозь всхлипы произнес я, утыкаясь носом в мягкую ткань халата.
Она нежно обняла меня и принялась поглаживать по голове, приговаривая:
- И я тебя, мой милый, и я тебя.
Наконец, когда я успокоился, мы отправились в кухню. Я отбросил все мысли и домыслы о том, что со мной произошло, и уселся на свое место, а бабушка захлопотала, накладывая мне оладьи и наливая чай.
- Что же все-таки случилось? - осторожно спросила она.
Я замялся с ответом, и попытался отвертеться враньем:
- Понимаешь, задремал и...
Бабушку мой ответ явно не убедил, но она не подала виду:
- Как тебе оладушки?
- В жизни лучше не ел! - восторженно воскликнул я.
Бабушка тихо засмеялась.
Она ушла за полгода до моего отъезда. Ее «большое» сердце остановилось во сне, по словам врачей, не причинив ей боли. Бабушка, словно, выждала момент, когда моя жизнь наладится - к тому времени, я закончил учебу и получил работу.
- Доедай и иди ложись. Вижу, что ты устал, - она стала убирать со стола.
- Спасибо! - поблагодарил я и не преминул напомнить. - Я тебя люблю!