Выйдя за дверь я оказался в длинном коридоре, ламп не было, но окно в конце коридора позволяло сносно видеть. Прям свет в конце тоннеля. Дойдя до окна я обнаружил лестницу в низ и с трудом пополз по ней.
Спустившись вниз оказался в обычном трактирном зале, сидели люди, их было не много, но все же. Пробежавшись глазами по посетителям и не увидев никого знакомого, я пошел к стойке, надо точно чего-нибудь выпить и съесть. Кстате а почему мы не в доме? Интересно.
Едва я подошел к стойке как ко мне тут же выбежала совсем молодая девушка, лет наверно четырнадцать. На ее лице было просто ужасно много веснушек, что добавляло ей целую кучу обаяния.
— Чего желаете? — спросила она, явно задерживая дыхание.
— Рассол есть? — хриплым голосом спроси ее, и даже попытался не дышать в ее сторону.
— Простите? — пискнула она.
— Жидкость, что остается от соленых огурцов или помидорв, — пояснил я с нетерпением.
Вот если его не будет в этом мире, то я не прощу! Как, как тут можно будет пить, если нет рассола? Да это же издевательство над моей ранимой психикой. Секунды три девушка думала, а потом с радостным возгласом убежала куда-то на кухню.
Не успел я даже прислонится к стойке, как девчушка появилась на виду и тащила в обоих руках огромную кадку. Подавив желание броситься ей и помочь, я все так же стоял и смотрел с надеждой на эту емкость.
— Вот, — сказала она. — Если это конечно то, о чем вы просили.
— То то, — подтвердил я, с удовольствием чувствуя знакомый запах.
— Дааааарт, — услышал я сипение протухшего зомби.
Обернувшись на звук я увидел помятое лицо Калила. Выглядел он так, будто по нему пробежала стадо коров. Весь помятый, огромные синяки под глазами и ужасный перегар, что долетал даже до меня.
— Доброе утро, — весело поприветствовал его я.
Ну, попытался это сделать. Вроде у меня даже получилось, потому что его буквально всего перекосило.
— Какое нахрен доброе, — просипел он. — Я больше с тобой пить не буду садист.
— Успокойся, — хмыкнул я. — Я тебя сейчас лечить буду. Девушка дайте нам две кружки пожалуйста, — обратился я к ней.
Сейчас, — пискнула она.
— Я больше пить не буду! — покачал он головой.
— Будешь будешь, сейчас тебе сразу легче станет, — успокоил я его.
Подойдя ко мне, он с подозрением уставился в огромную кадку, с плавающими там огурцами.
— Я не буду это, — едва сдержав позыв тошноты, прохрипел он.
Взяв кружки у девушки, что с интересом смотрела на нас, я зачерпнул этой живительной влаги и с наслаждением стал пить.
— Хорошо, — спустя буквально минуту я сидел за столом и с нетерпением ждал, когда мне принесет еду. — Ну что? Так и будешь мучиться? — усмехнулся я.
— Эх, если я умру это будет на твоей совести! — горестно воскликнул он.
Зачерпнув рассола он сначала с подозрением понюхал его, а затем стал пить маленькими глотками, которые постепенно превращались в большие, хорошие глотки.
— Ох, — тихо выдохнул он. — Что то, как то, — он помотал рукой, подождал с минуту и наслаждением уселся на стул, рядом со мной. — Дарт, ты демон искуситель да? Сначала напоишь до полусмерти, а потом даешь такое чудо, от которого становится легче.
— Что значит напоишь? — удивился я. — Как будто я заставлял тебя пить!
— Конечно заставлял, — воскликнул он. — Кто кричал весь вечер, «Ты меня уважаешь?» Сволочь.
Вспомнив этот момент я заржал как конь на всю таверну. Дело в том, что Калил спустя два часа пьянки, отказался с нами дальше пить. Лепетал какую-то чушь, что-то вроде завтра в дорогу и все такое, сколько ни пытался Виктор его убедить, у него ничего не вышло. Тогда я решил использовать запрещенный прием, сев к нему поближе, я положил ему руку на плече и заглянув в глаза, проникновенно спросил: «Ты меня уважаешь?». Как выяснилось уважает он меня сильно, но не настолько чтоб дальше пить Черную. На троих мы приговорили пол литра этой гламурной водки. Когда Калил откололся, мы с Виктором заказали себе еще, а Калилу наливали просто настойки, что-то похожее на наш вермут.
— Зато весело было, — улыбнулся я.
Действительно отдохнул я очень душевно. Смыл градусом всю смерть и боль, что насохла на мне за все это время.
— Очень, — кивнул Калил. — Использовать самую лучшую таверну, как последний кабак. Пить не изысканные вина, с прелестными девушками, а жрать в три горла черную и петь похабные песни! Хозяин наверно волосы на себе рвал. А странно, почему он стражу то не позвал.
— Он звал, — хмыкнул я. — Только к нему подошел Виктор, с фразой «Ты меня уважаешь?» и положив на стойку свою секиру, стал тихонько ждать ответа.