У Дина из головы не идёт полоска серой кожи. Ему нехорошо. Судя по цвету лица отпрянувшего Чака, тому тоже несладко.
— Ну что же ты, — шепчет Кроули разъяренно, — разве тебе не нравится? Разве тебе не интересно?
— Ну что же ты, — Дин яростно повторяет за ним, — разве тебе не интересно, как люди справились с твоими испытаниями? Разве ты не гордишься собой?
И он решительно шагает к отпрянувшему было Чаку, и сам прикасается к его вискам, откуда-то точно зная, что именно делать. Хотя видит бог, Дин совершенно не хочет знать, что будет дальше.
Храм не мог обрушиться. Кроули хорошо его защитил. Он выдержит, как минимум десять попаданий. Как минимум десять, не могло же быть больше? Сколько он тут провалялся? Если храм останется целым, будет отличный подарок Ангелу на день святого Валентина. О том, что храм все-таки рухнет, Кроули запрещает себе даже думать, оптимист он или кто?
Он понимает, что идёт не туда, когда навстречу выходит, пошатываясь, пыльная, хромающая зебра, с опаленной местами шерстью и широкой раной на боку, зияющей рваными краями. Кроули в каком-то ступоре смотрит, как она проходит мимо, хромая, спотыкаясь, глядя вперёд невидящими влажными глазами. И только, когда она удаляется на добрую сотню метров, соображает, быстро щелкает пальцами. Зебра падает медленно, сперва подкашиваются передние ноги, потом отказывают задние, она медленно заваливается на бок. Во всяком случае, она не страдает. Больше нет.
— Прости, — говорит ей Кроули тихо, — я мог бы тебя излечить. Но это ещё не конец, куда я тебя дену потом?
Он поворачивает было в ту сторону, куда шла зебра. Потом коротко матерится и идёт в зоопарк. Дьявол с ним, с храмом, провались он (потом Кроули всерьёз будет думать, что может он и проклял храм случайно, сам, своими силами).
И похоже делает правильный выбор. Навстречу выбегает покрытый пеплом мужчина, волосы выгорели проплешинами, лицо в полосах сажи.
— У вас есть оружие? — кричит он, — оружие, нужно оружие!
Немного подумав, Кроули вытаскивает из воздуха револьвер прямиком из своей коллекции в Англии, демонстрирует мужчине.
— Там хищники. Хищники вышли из клеток… — мужчина неожиданно захлебывается собственным криком, заваливается на колени. Кроули благословляет его, проходя мимо, морщится от неприятных ощущений в кончиках пальцев. Он чуть было не говорит мужчине, что никакое оружие ему не нужно, но вовремя молчит.
А потом все сливается в полосу огня. Пыль скрипит на губах, после третьего раза Кроули надоедает убирает её магией. Вокруг все присыпано пеплом, кое-где тлеет трава. Животные кричат, какофония звуков. Кроули разом глохнет и будто слепнет. Он видит мартышку с перебитыми лапами, обожженной шерстью и почти человеческими глазами. Обезумевшего тигра, на спине которого тлеет рыжий мех. Видит лебедей с переломанными крыльями. Разрушенный серпентарий. Кроули несёт за собой смерть. Он убивает тех, кого видит. В кой-то веки выполняет свои демонические обязанности хорошо.
Несколько раз пламя перекидывается на его брюки, но тут же тухнет, пристыженное. Кроули его даже не замечает.
Он убивает оленя. Он убивает бегемота. Останавливается, чтобы отдышаться (разве ему нужно было дышать?). Он убивает. Не оценивает насколько их раны совместимы с жизнью.
Он видит раненых людей. Он не может всех спасти. И он делает то, единственное, что может.
Он убивает лошадь, лежащую на боку. Убивает покалеченного, изломанного, но все ещё живого енота. Он думает, что будь он человеком, видел бы потом их глаза во сне в течение многих лет. Он радуется тому, что не человек.
Он бредет обратно, к храму, уставший до предела, сутулится, не в силах идти более-менее ровно. Снова слышен гул самолетов. Видит голубое пятно у остова стены, яркое, словно бабочка, неуместно яркое здесь. Подходит ближе. Пятно оказывается светловолосой девочкой, лет шести-семи, она сидит прямо на мостовой, раскачиваясь из стороны в сторону. Лицо грязное, в копоти, потеках слез. Но вроде бы она цела.
Кроули опускается на корточки рядом с ней, заговаривает:
— Как тебя зовут, малышка? Почему ты тут одна? — он почти уверен, что знает ответ на последний вопрос.
Девочка предсказуемо не реагирует, продолжая раскачиваться.
Подумав, он садится на мостовую, рядом с ней. Машинально разворачивает крыло, прикрывая ее от летящих искр.
— Давай тогда посидим вместе, пока ты не скажешь, куда мне тебя отвести? Хорошо?
Она прижимается ближе, и Кроули ощущает, как она дрожит, мелко и часто.
Они сидят рядом некоторое время, и постепенно девочку перестает трясти.
— Красиво, — говорит она тихо.
Кроули поворачивается и видит, что она смотрит куда-то вверх.
— Небо? — уточняет он.
— Звездочки, — она тычет грязным пальчиком куда в его подпушковые перья, — звездочки в ваших перышках. Очень красивые.
Его будто холодной водой обдает, внутри все сжимается.
Он сам не видит на крыльях никаких звезд.
Потому что их там нет. Их там просто не может быть.
— Настоящие звездочки, — тонкий голосок звучит восхищенно, — так красиво! Они светятся! Это пояс Ориона?
— Здесь нельзя оставаться, — говорит Кроули, ожидая, что голос его не послушается, — идем со мной.
— А моя бабушка? Где моя бабушка? — спрашивает девочка и словно бы что-то недоговаривает.
— А когда ты видела ее в последний раз?
— Все горело, — говорит девочка, — горело, горело и бух! А потом бабушка что-то крикнула и выкинула меня в окошко. А потом я проснулась и ничего нет. Моей бабушки, бабушки тоже нет? — глаза снова наполняются слезами.
— Мы ее найдем, — обещает ей Кроули, — мы с тобой можем прямо сейчас пойти и поискать её. Хорошо? Как тебя зовут?
— Майя, — отвечает девочка.
— Идем, Майя. Идем искать твою бабушку.
Он поднимается, берет её за руку и ведёт в сторону храма.
Дин осознает, что эта девочка вряд ли сейчас может быть живой. Но совершенно иррационально он желает, чтобы в этой истории все спаслись. Как бы глупо это не выглядело.
— Человечность — не выглядит глупо, — слышит он. И больше не спорит с Кроули. Даже мысленно.
У следующего остова стены седая женщина, обхватив себя руками, раскачивается из стороны в сторону.
— Это она! — кричит Майя, — это моя бабушка!
Но женщина не реагирует на них. И, подойдя ближе, Кроули сомневается, что она могла бы быть чьей-то бабушкой. Волосы не седые, просто перепачканные пеплом и грязью. Лицо кажется очень юным.
— Это не она, — говорит Майя расстроено.
— Не она, — соглашается Кроули, — фройляйн, с вами все в порядке? Фройляйн? Вам нужна помощь?
Она все также не реагирует, смотрит сквозь них.
— Мы же ее тут не бросим? — спрашивает Майя, пытливо глядя в его лицо.
Кроули обреченно качает головой. Берет девушку за руку, тянет за собой, ожидая сопротивления. Но та покорно идет с ними.
Следующим навстречу выбегает подросток лет пятнадцати в разорванной почти до пояса серой рубашке.