— Я не совершаю добрых дел, — возмущается Кроули. Вельзевул рядом усмехается.
— Да, Кас, не совершает, он же демон, — зачем-то заступается за него Дин. Разгоряченный своим любимым спором Кроули даже не обращает на это внимание. Это ощущается чертовски некомфортно. Не то чтобы Дин ждал какой-то благодарности.
Но могут его хотя бы замечать?
— Я помог спасти мир, потому, что я живу в этом мире, — продолжает возмущаться Кроули, — чистой воды эгоизм.
Во рту неприятно сухо, и Дин, подняв руку, подзывает официанта, чтобы попросить себе стакан воды. Сэм опять очень странно на него смотрит. Старый Дин подозвал бы официанта вслух или даже щелчком, понятия не имея насколько это неприлично.
«Я выгляжу слишком вежливым», — думает Дин безучастно. Слишком воспитанным, слишком уверенным в себе для такого места. Слишком джентльмен для Дина Винчестера.
Ему все равно. Для старого Дина в мире больше нет места. Какая разница, каким он будет теперь?
— Я буду работать в Америке. На земле, — радостно делится Кастиэль, когда собравшиеся начинают обсуждать планы на новую жизнь, — Гавриил сделал меня официальным агентом небес.
Гавриил ослепительно улыбается ему и треплет плечо.
— Круто, — безучастно говорит Дин.
Кастиэль почему-то перестает улыбаться.
— Ты в порядке, Дин? — спрашивает Кроули очень серьезно.
— Да, да, спасибо, — отвечает Дин и тут же ругает себя за упущенную возможность поговорить.
Да что он может ему сказать?
— Некоторые люди просто вечно всем недовольны, — комментирует Вельзевул.
— Да, — соглашается с ней Дин спокойно, — так и есть.
Они свободны. Это странное чувство. Они свободны. Монстры в аду, демоны конечно еще гуляют по земле, но нет никакого смысла с ними сражаться, пускай себе дерутся с ангелами. Хотя, судя по недавно увиденному, демоны предпочитают с ангелами не драться, а вместе пить.
Они уже не охотники. Они больше не герои. Это… опустошительно.
========== Часть 17. Первый день их новой жизни ==========
Дин практически заканчивает упаковывать свои немногочисленные вещи (новый смокинг, куртка, сувенирная бутылка виски, да запасное белье), когда он кое-что понимает.
Черт возьми, он так отчаянно хотел поговорить с Кроули о себе самом. И даже не подумал, что говорить надо было о нем. О нем и о Боге.
— Сэм, — Дин жестом предлагает брату сесть рядом с ним на кровать, — Сэм, послушай. Когда Бог говорила с Касом, Она предложила нам найти Ее сына. Она ведь не Азирафаэля имела в виду, верно?
Сэм хмурится.
— Мы же уже обсуждали это.
— Да, да, обсуждали. И все-таки, я — прав? Ведь нам помог Кроули, — говорит ему Дин.
— Ну это звучит довольно логично, — соглашается Сэм, — но какое это имеет значение сейчас?
— Ну он-то об этом не знает, — замечает Дин резонно, — считает, что Бог его ненавидит. Считает себя непрощенным. Нужно с ним поговорить.
— Нет, не нужно, — Сэм удерживает его за рукав, — Дин, послушай, это не наше дело. Сам же говорил: ему больше лет, чем мы себе можем представить. Он и слушать тебя не станет.
— Да неужели? Напомнить, кто из нас побывал в его голове?
— Он показал тебе только то, что хотел показать, — замечает Сэм резонно, — ты думаешь, после всего что было, ты стал его другом?
— Может и стал. Или что, нельзя дружить с демонами? — отвечает Дин зло.
— Ну начнем с того, что не дружить с демонами — твое правило. Которое, кстати, ты сам же регулярно и нарушал. И кроме того, ты сам говорил: он не совсем тот демон, с которыми мы раньше имели дело. Он вообще не демон в том смысле, что мы привыкли вкладывать в это слово. Ты очень мало про него знаешь.
— Это ты очень мало про него знаешь, — Дин стряхивает его руку со своей, подхватывает куртку со стула, — я ему все расскажу. Он должен знать. Может быть это его спасет.
— Дин, — Сэм наклоняет голову, смотрит своим печальным взглядом, — я боюсь, что этот разговор тебя сильно разочарует.
— Ну а я — не боюсь, — отрезает Дин прежде, чем выйти из номера.
До книжного он идет пешком, буквально расталкивая мешающих ему прохожих. Кроули бы это понравилось. И Сэм еще заявляет, что он ничего не знает о Кроули? Да он знает о нем больше, чем о самом Сэме. У Сэма в голове, во-всяком случае, ему бывать не доводилось.
Конечно же, никакого Кроули в книжном не оказывается. Зато там Азирафаэль, спокойный, уверенный Азирафаэль, в маленьких очках для чтения, всем своим видом будто излучающий ангельское сияние, так напугавшее Дина в их первую встречу.
— Здравствуй, Дин, — говорит он. Дин кивает в ответ. Азирафаэль добавляет, — его здесь нет, но, полагаю, скоро он зайдет.
— Что? Как ты…
— Если я верно понял, ты бы хотел поговорить с Кроули.
— Можно подумать ты способен меня понять.
— Ты очарован, — говорит Азирафаэль, — совершенно точно очарован им. И это как раз-таки несложно понять. Им преступно легко можно увлечься.
— Послушай, я не понимаю, что…
— Ты меня отлично понимаешь. Я вовсе не имею в виду влюбленность в романтическом смысле. Но пойми, он не тот, кем ты его видишь. Кем ты его… хочешь видеть.
— Если он демон, значит в нем не может быть ничего хорошего? Так что ли? — зло отвечает Дин. — Я же видел. Чуму. И и… Дрезден…
— То, что ты видел, — мягко говорит Азирафаэль, — только лишь его память.
— Что? Что ты…
— Я тоже многое видел. И я не говорю тебе, что демоны не способны на благие дела. Но ты его идеализируешь.
— Неужели?
— Я пытаюсь сказать: ему не нужна твоя помощь, — говорит Азирафаэль, устраивается поудобнее в своем кресле, складывает на груди руки.
— Моя помощь? Да это самое малое, что…
— Ты его не знаешь, — снова перебивает Азирафаэль, каким-то образом повторяя то, что говорил ему Сэм, — все, что ты ему говорил и скажешь…
— Я не понимаю…
— Он взрослый человек, Дин Винчестер. И сам сможет решить все свои проблемы. Собственно, он и не человек.
— Я вообще не понимаю, зачем мы сейчас это…
— Ты выдумал себе одинокого падшего ангела, который не имеет ни единого друга. И активно спасаешь его. Его не нужно спасать. Он взрослый… полноценный демон. Демон, не ангел. И ему нравится быть демоном, вот чего ты не можешь понять.
— Да неужели? — возмущается Дин, — я знаю, что его все устраивает. Я видел… он отказал… неважно.
— У него есть друзья, — снова повторяет Азирафаэль, — он — не один.
—Да неужели? И кто же это, может ты?
— Я, — соглашается Азирафаэль спокойно.
— Неужели? А как же: мы не друзья, я ангел, а ты демон?
— То, что я сказал тогда ему, вовсе не означает, что я именно так и думал, Дин, — так же спокойно говорит Азирафаэль, даже не собираясь смущаться.
— Неужели? — огрызается Дин.
— Насколько я знаю, люди делают так часто. Куда чаще, чем намереваются.
— Ты не знаешь людей! — возмущается Дин.
Азирафаэль пожимает плечами.
— А кто может сказать, что полностью познал людей? Люди для этого слишком сложны. Но мы говорили не об это, верно? У него есть не только я. Тот, кому он отказал. Плотник. Так он его называет?
— Что… он что, на земле?
— Разве Кроули не показал тебе? Ты не думал, зачем из всех своих воспоминаний, он выбрал именно то, где Плотник вернулся к людям?
Дин пожимает плечами. Ему все сложнее злиться на ангела, он подозревает, что ангельская благодать как-то подавляет его негативные эмоции.