— Он… он так и не признался, — говорит Дин хрипло, практически уверенный, что Кроули, всегда легко читающий в его душе, и без того знает ответ на свой вопрос, — так и не сказал мне… Там, тогда, в неправильном мире… Там он сказал, я почти уверен, а сейчас… И мне кажется, что с каждым днем он все дальше от меня. Теперь у него есть Джек, есть крылья и благодать, а я ему больше не нужен, так, получается?
Кроули внимательно слушает, не перебивая.
— Я боюсь, он так никогда и не скажет, — заканчивает Дин свой невразумительный спич, так и не произнося имени. Что с того?
— Так скажи ему сам, — мягко предлагает Кроули, — просто скажи.
— Что если он… что если… вдруг ему это не надо? Больше не надо или еще не надо, я ведь даже не знаю, как там это произошло.
— Что с того? — Кроули пожимает плечами, — разве в любом случае он не заслуживает правды? Кроме того, даже, если ответом будет: нет, это все равно лучше неизвестности.
— Но я… — Дин смотрит на него шокировано, ощущая, как на душе вдруг делается легче. Ну конечно же. Конечно, Кастиэль заслужил это знать. Что там, он обязан знать. И узнать обо всем именно сейчас, когда Дин скажет это не для того, чтобы заставить ангела что-то сделать или изменить мнение, или верно выбрать сторону, или….
— Самое время, — заканчивает Кроули за него, — теперь самое время.
— А ты… ты признавался? Когда-нибудь? Ты мне такое не показывал, — добавляет Дин немного смущенно, тему воспоминаний они еще не затрагивали, и он не уверен, можно ли вообще об этом говорить.
Кроули нисколько не смущается.
— Конечно, — говорит он спокойно, — конечно же признавался. И кое-что ты видел, просто не понял. Знаешь ли… это не обязательно должны быть слова…
— Например, можно сжечь самую большую в мире библиотеку? — Дин решается подколоть его.
— Да, вполне, — соглашается Кроули, — полагаю и это тоже можно расценить, как… признание.
— Так вы с ним… — осторожно начинает Дин.
— Нет. Больше нет. Он все еще видит во мне того ангела. А я уже давно не ангел.
— Но он влюблён в тебя. Он… я точно видел…
— Нет, Дин. Он цепляется за прошлое. А прошлое прошло.
— Но ты же…
— Я не способен любить. Это… ампутировано. Навсегда. Этого не исправить. Мы навсегда этого лишены. Все демоны.
— Разве? — спорит Дин, уверенный, что сейчас ему врут. Не ему. Себе, — но я видел…
— И ты никому не расскажешь, — мягко прерывает его Кроули, который все о себе прекрасно знает и явно не нуждается в психологических советах от Дина Винчестера.
— А… а как же Азирафаэль?
— Тебе не кажется, что это довольно личные темы, Дин Винчестер? — спрашивает Кроули немного насмешливо.
— Я просто… я подумал… я мог бы…
— Дин, вы достаточно с ним сделали друг для друга, но так ничего и не поняли. Выразить свои чувства поступком — рабочая схема. Но к вам двоим она явно не относится. Вам слова необходимы.
— Да, — соглашается Дин задумчиво, — да, спасибо.
Он ясно понимает, что должен делать.
Впереди наконец-то видится дорога, вместо непроглядной тьмы.
И больше он ничего не боится. Даже быть демоном не боится. Потому что, как бы мы не назывались, это только внешнее. Важно то, что внутри.
— Довольно банальная мысль, честно говоря, — замечает Кроули, надевая очки, — ну, удачи тебе, ребенок. И еще, — он говорит заговорщицки, таинственно, — не бойся летать. На тебе благословение. На полеты. На всю жизнь, — он приподнимает очки и подмигивает.
И Дин ему улыбается.
****
— А где Джек? — удивляется Дин, войдя в номер Кастиэля. Он собирался начать не так, целую речь заготовил, но все вылетело из головы, стоило ему увидеть ангела.
— Мы же это обсуждали в ресторане, — удивляется Кастиэль в ответ, — Ты разве не помнишь?
— Я похоже прослушал, — говорит Дин виновато, — прости.
Кастиэль смотрит сурово и немного печально, качает головой, пораженный его поступком.
— Прости, — повторяет Дин.
Кастиэль смягчается.
— Он в Оксфорде, с Адамом, — говорит Кастиэль, — очень хочет научиться общаться со сверстниками. Адам в курсе, кто такой Джек и достаточно силен, чтобы предотвратить возможные разрушения. Азирафаэль подготовил документы о переводе Джека из Американского колледжа. Теперь Джек официально племянник мистера А. З. Фелла, сын его покойной сестры.
— Ого, — восхищается Дин, — круто придумали. А ты как? Не будешь скучать?
— Он будет приезжать на каникулы, — Кастиэль пожимает плечами, — кроме того, я могу в любой момент прилететь, чтобы навестить его. Сможем вместе проводить выходные.
— Супер, — соглашается Дин. Что еще они успели обсудить там, пока Дин занимался самобичеванием?
Кастиэль кивает ему. И продолжает стоять напротив. Молча.
— Как твоё новое тело? — находится с вопросом Дин, не придумав ничего интереснее.
— Немного непривычно. Крылья… я отвык летать. А ты, Дин? Как ты? Чем ты планируешь занять сейчас?
Дин нерешительно пожимает плечами.
— Вообще-то… вчера я еще сам не знал ответ на этот вопрос. А сегодня… Я хотел бы увидеть мир. Мир, он такой большой, а мы с Сэмом видели лишь небольшую его часть.
— Это очень хорошая идея, Дин, — говорит ему Кастиэль тепло, и глаза его снова такие же печальные, как раньше.
А еще… Дину кажется… Дин практически уверен. Кастиэль смотрит на него, как на Кроули смотрел…
Так же печально, так же безнадежно.
И Дин серьезно сомневался нужно ли ему что-то говорить? Всерьез раздумывал над этим?
— Я — идиот, — стонет Дин вслух, — я такой идиот.
— Ты вовсе не глуп, Дин.
— Я слепой. Кас. Я хочу… задать тебе один вопрос, но сперва, ты должен знать: Кроули говорил правду про меня, — говорит Дин очень серьезно, — Тогда, первая встреча в том магазинчике. Это все… Все правда. Прости меня.
— Ты слишком строг к себе, — отвечает Кастиэль, — ты всегда излишне строго себя судил.
— Нет, — спорит Дин, — теперь я понимаю. Я видел кое-что. Кое-что… важное. Честно говоря… я до хрена всего разного видел. Я бы хотел тебе рассказать. Хочу, чтобы у нас было на это время. И, если ты… если ты меня прощаешь, я бы хотел… Для начала я хотел бы спросить. Тогда. Первая встреча с Кроули, ты… ты тогда сказал, что не о чем не жалеешь, Кас — начинает Дин.
— Не жалею, — соглашается Кастиэль, который выглядит немного нервным
— Но Кроули сказал, что это неправда.
— Он демон. Демоны лгут.
— Разве? Мне казалось, он был с нами предельно честен.
Кастиэль молчит.
— О чем ты жалеешь, Кас? — спрашивает Дин тихо, — скажи мне. Пожалуйста.
— Я никогда тебе не говорил, — отвечает Кас спустя какое-то время, тихо, едва слышно, — я должен был… сказать тебе. Ты не должен был узнать обо всем… от демона.
— Я тоже. Я тоже… должен был, — признается ему Дин. Признаваться больше не страшно. Рядом с ним теперь Плотник и еврейская медсестра Анна, рядом маленькая девочка из пылающего Дрездена, рядом с ним наивная Ева и творец прекраснейших звезд. И теперь они будут рядом всегда. Он больше не будет одинок.
Дину немного жаль, что Кастиэль ничего из этого не увидит.
Совершенно не вовремя в горле застревает комок, мешающий говорить. Прямо перед ним голубые обеспокоенные глаза, знакомые до мельчайшей точки на радужке. Отвлекают.