– Плохо себя чувствуешь? – спросила Юля.
– Токсикоз, – тихо ответила Алена. – Совсем замучил.
– Может, взять больничный?
– По-хорошему надо, но пока подменить некому. Уже трех человек на место посмотрели, и все не то. Сегодня на собеседование придет еще один кандидат.
– Я не знала, что к продавцам существуют настолько жесткие требования.
Алена слабо улыбнулась:
– Нет, конечно, но у нас же не простой книжный. У нас постоянные клиенты, редкие книги на втором этаже, пятничные вечера и… привередливый Денис, – она села на стул и на секунду зажала ладонью рот. – Иногда мне кажется, что этот токсикоз никогда не закончится.
– Ты Пете сказала?
– Нет еще. Он на съемках. По телефону не то, я хочу лично.
– Да, конечно.
Юля не очень понимала причину такого затяжного молчания, но лезть не в свои дела не считала нужным.
– Если что – звони, помочь там, поговорить, всегда можешь на меня рассчитывать.
– Спасибо, – глаза Алены подозрительно заблестели.
– Эй, даже не думай! Все будет хорошо. Мне пора бежать. Костя дома со свекровью остался, а телефон она забыла. Невозможно позвонить, чтобы узнать, как у них дела.
– Да, понимаю, – Алена улыбнулась. – Я рада была увидеться и поболтать.
– Я тоже.
На смену чувству свободы пришло чувство тревоги. Как там Костя и Вера Дмитриевна? Все ли у них хорошо? Справляются? Всего два с половиной часа беззаботности, после которых материнский инстинкт включил сирену: домой-домой-домой, скорей-скорей-скорей…
А дома было все в порядке. Костя забавно танцевал перед включенным телевизором, Вера Дмитриевна складывала в коробку фломастеры.
Юля весь остаток дня чувствовала себя довольной и умиротворенной.
На следующий день она вернулась к цветку счастья. Только на этот раз нарисовала один. Большую пятилепестковую сирень. И на каждом лепестке написала важное для себя: Костя, Игорь, мама, отпуск, новый пешеходный маршрут.
Лара: Значит, первое сентября пройдет без тебя?
Саша: Да, так получается. Проблема оказалась немного серьезнее, чем я думал.
Лара: Катя расстроится.
Саша: Я знаю, я ей завтра сам позвоню и все объясню.
Лара: Попробуй.
Саша: Лара…
Лара: Я все понимаю, но будь готов к тому, что Катя обидится. Забыла тебе сказать, мы уже начали тренировки, тренер результатами довольна. Катя выдает неплохое время.
Саша: Отлично.
Лара: Да, и мы улетаем в Сочи на соревнования.
Саша: Когда?
Лара: Третьего или пятого сентября. Я сейчас не помню, уточню.
Саша: Так сразу? В начале учебного года?
Лара: Да. Очень удобно, между прочим, Катя ничего важного пропустить не успеет, зато соревнования крупные, участвуют порядка двадцати городов. Пусть она себя попробует.
Саша: Пусть попробует.
Лара: Еще твоя мама звонила, спрашивала телефон массажистки для Кости. Кажется, наша массажистка становится семейным доктором.
Глава 3. Петя
Съемочная группа умирала от жары. Все ждали вечера, когда можно будет окунуться в море. Жара изнуряла. Работа от этого шла медленно. Режиссер злился, спорил с оператором, текст не учился, бесконечные дубли выматывали. И вот – дождь с грозой. А это значит: вообще отмена съемок, день простоя.
Петя сидел в номере маленькой гостиницы и вертел в руках телефон, слушая звуки непогоды.
Все собирались в просторном номере Матвея Ковалева, Петю тоже звали. Но он не торопился, потому что с Матвеем отношения не ладились. Витала между ними взаимная неприязнь.
Матвей – настоящая звезда из тех, чье лицо не сходит с афиш новых фильмов. Ну и соответственно – бизнес-класс в самолете, люкс в гостиницах, соцстраницы с видео и кадрами со съемок, профессиональными фотосессиями и прочим. Все закономерно и правильно. И сам Матвей весь правильный, послушаешь интервью – въедливый интеллектуал, который даже в самой маленькой роли способен докопаться до сути, а по жизни – рубаха-парень, свой. Только вот глаза у него холодные и жестокие, так что в рубаху-парня Петя не верил. Он верил в тщательно скрываемое неуемное честолюбие. Такой ради цели пройдет по тебе катком и не заметит.
Другое дело Дмитрий Чернецов – тоже люкс, тоже бизнес-класс, тот даже на съемки добирается на машине с водителем. Но там другая причина. Правильно говорят, чем больше масштаб человека, тем сам он проще. Чернецову не надо ничего из себя представлять и пытаться убедить в этом других. Он – Мастер. Именно так – с большой буквы. Он – партнер, о котором можно только мечтать. Даже если камера направлена не на Чернецова, но для сцены нужны слова его героя – подыграет легко, да еще и спросит потом у режиссера: «Повторить?»