Ит в это время на Лийгу почти не смотрел, он стоял у стены, и осознавал одно: здесь, в этом доме, или, если угодно, в мастерской, было тепло, даже нет, не так, тут было ТЕПЛО, и от этого тепла у него почти сразу закружилась голова — пришлось прислониться спиной к стене, чтобы как-то удержать равновесие.
— То есть он вас прислал, чтобы вы поработали вместо него? — с интересом спросила Лийга.
— Да, именно так, — подтвердил Скрипач. — Правда, он не объяснил, что нужно будет делать, сказал только, что несложно.
— Ну, следить за огнем на розжиге — это действительно не очень сложно, да и травы смешивать тоже, — Лийга задумалась. — Вот только что-то я сомневаюсь, что вы двое… о-па, так, тихо, тихо, тихо, держи его, держи, говорю… ай, чёрт, у тебя же одна рука, пусти, я сама…
Проснулся Ит от давно забытого ощущения, и несколько минут лежал, силясь осознать, что именно он чувствует. И вдруг понял. Впервые за несколько месяцев ему не было больно. Вообще не было больно, совсем. И не было холодно. И лежал он, тоже впервые за долгий срок, на чём-то мягком, мало того, чья-то добрая рука, кажется, сунула ему под коленки пару подушек, и — тоже впервые за всё время, разумеется — у него не болели и не ныли тазобедренные суставы, и живот тоже не болел, потому что расслабились наконец-то вечно сведенные и перенапряженные мышцы. Это было настолько удивительно и непривычно, что он боялся даже дышать, чтобы не спугнуть, не разрушить это сказочное, невероятное ощущение. Не больно. Просто — не больно, и не холодно…
— Скелет халвквины номер два, — произнес насмешливый голос у него над головой. — Спокойно, не дергайся. Эй, а ну-ка посмотрим на меня. Как тебя там, Ит?
А вдруг, если я отвечу, она нас прогонит? пронеслось в голове у Ита. Когда лежишь, не трогают, ведь так? Сейчас она увидит, что я очнулся, и…
— Пить хочешь? — спросила Лийга. — Слушай, я не слепая, и вижу, что ты уже очнулся. Пить хочешь, спрашиваю? У меня тут жарко, давай я тебе лхуса холодного принесу. Ага?
Ит несмело кивнул. Мысли пока что путались, но пить, кажется, действительно хотелось. Лийга куда-то ушла, но очень скоро вернулась. Помогла сесть чуть повыше, и попыталась дать ему в руки чашку, но руки пока что слушались Ита плохо, поэтому Лийга решила придерживать чашку сама, на всякий случай.
Содержимое чашки вызвало такую же бурю эмоций, как и кровать — лхус оказался сладкий, потому что Лийга добавила в него варенье, кажется, тоже из рибира. Глюкоза, сахар — голова, разумеется, тут же снова закружилась, Ит почувствовал, чего его ведет, и хорошо, что он уже лежит, иначе снова бы свалился, скорее всего.
— Он вас что, совсем не кормил? — спросила Лийга. — Что вы там у него ели? Камни?
— Кашу, — ответил Ит.
— И всё? — Лийга нахмурилась.
— Да.
— Старый дурак, — зло сказала она. — Ну, он у меня сегодня получит… Хотя, конечно, не дурак, это немножко по-другому называется… неважно. Ладно, ты давай, отдыхай, отсыпайся, завтра поговорим.
— А где…
— Рыжий? — спросила Лийга. — Помогает мне с печкой. Он молодец, ловко научился справляться одной рукой. Я к тебе его попозже отпущу, мы прогрев закончим, и он придет.
— Он? — переспросил Ит.
— А тебя что, больше устраивает «она»? — уточнила Лийга. — Я не Рифат, мне всё равно. Как хочешь.
— Нет, как раз «он», мы так привыкли, — ответил Ит.
— Я уже поняла, — кивнула Лийга. — Всё, спи. Как ты сюда дойти сумел, это же просто удивительно. И почему не умер в первые дни — тоже, — добавила она. — Извини, но я тогда подумала, что ты уже нежилец.