- Все хорошо, малышка, все хорошо. Я рядом, никто тебя не обидит, я их всех порву. Тише-тише, успокойся, дыши, девочка, дыши. Давай вместе: вдоооооох - выыыыыыыдох.
Понемногу мне удалось снова начать дышать нормально, с каждым разом делая более полный вдох. Однако с каждым новым глотком воздуха меня все больше охватывала апатия, казалось, что мир сжалился надо мной и закутал в слой ваты, чтобы я не разбилась раньше времени.
В комнату ввалился Серый, узрел рассыпанные вещи, нашу скульптурную группу, и перевел свой взгляд мне куда-то за спину:
- Нападения не было, тут вообще никого постороннего не было, запах только её, но ты сам видишь в каком она состоянии. Её что-то напугало, и я не могу понять что.
Серый присел передо мной на корточки, осторожно взял руку, сжатую в кулак, и разогнул пальцы один за другим. На моей ладони лежали маленькие голубые носочки с рисунком из желтых цветов, и я снова задохнулась от боли.
Меня снова уговаривали дышать, потом принудительно поили каким-то травяным настоем, снова пытались разговорить. Отчаявшись, Рамзи легко поднял и отнес на второй этаж мою отнюдь не хрупкую тушку и сгрузил на кровать. Я провалилась в сон еще до того, как голова коснулась подушки.
Проснулась я к закату, долго пыталась понять - где же я очутилась, потом вспомнились утренние события. Странно, но стыда за собственную истерику не было - была слабость во всем теле, хотелось пить и, наконец, принять ванну. Я задумчиво рассматривала потолок, пытаясь собраться с мыслями: выход виделся только один - пройти до конца эту чертову инициацию, потому что лишь это дает хоть какую-то надежду на возвращение домой. Сбоку от кровати негромко кашлянули, я повернулась на звук.
В единственном кресле, вытянув ноги, развалился Ричард, а на полу, прижимаясь спиной к креслу, сидел... В общем, я впервые имела честь наблюдать человеческую ипостась Рамзи, утром я его толком и не рассматривала. Скажу честно: если бы я впервые увидела его не пумой - шкодливым подростком, а в человеческой ипостаси, то называла бы его не иначе, как Рамзес Ричардович. Казалось, что ему около сорока, бронзовая кожа, тренированное, но не перекачанное тело, волосы почти по плечи непонятного цвета - растрепанные пряди от темно-русого до соломенно-желтого оттенков, хищный прямой нос, бледно-голубые глаза того же цвета, что и у его пумы, неожиданно мягкая линия губ и несколькодневная щетина - черная с проседью. Что-то во внешнем облике этой странной семейки вееров не давало мне покоя, я присмотрелась повнимательней... Конечно же - это мне нельзя по дороге в джинсах шастать, внимание привлеку - а двум сомнительным оборотням можно, они, типа, неприметные? И тут дискриминация.
Было так уютно лежать в небольшой комнате, пахнущей от стен нагретым деревом и слабым ароматом лаванды, идущим от чистых простыней, я нежилась в тепле и безопасности и все никак не могла придумать, как начать разговор. Спас меня от этого Серый, который заговорил первым:
- Гала, девочка, мы тут с Рамзи подумали, и решили, что он пойдет с тобой. По-хорошему надо мне тебя сопровождать, но меня и так тут долго не было, накопились проблемы. А Рамзи - мой сын, и Бета прайда, он и пойдет вместо меня - долг жизни на всю семью ложится. Ему тоже полезно будет прогуляться по миру, посмотреть, что вокруг делается. Ему в любой момент придется вместо меня прайд возглавить, не до прогулок тогда будет, да и знания никогда лишними не бывают. Я, конечно, понимаю, что он не маленький говорящий песик, но, уж прости, остальные условия канона тоже весьма вольно соблюдены. Так что завтра вместе и выйдете - он, заодно, за тобой и присмотрит, а то ты в путешествиях дитя дитем.
Я перевела глаза на Рамзи, тот фыркнул и ответил мне взглядом вида: 'Да я вообще не в восторге, но у нас обоих нет выбора'.
Я устало прикрыла глаза и задумчиво пробормотала:
- Если это маленький, миленький Тотошка, то боюсь себе представить трех остальных участников похода.
Волей-неволей еще через пару часов пришлось вставать и заниматься насущными делами, и, если под горячий душ я встала с огромным удовольствием, то стирать вещи я принялась, преодолевая собственное горячее нежелание. Все-таки в книгах про всяких попаданцев всегда тщательно обходят вопрос походной гигиены и чистой одежды - пока я тщательно отстирывала руками походные штаны и рубашку, которые резко отяжелели от воды, успела проголодаться и устать. Натянув чистую одежду я отправилась туда, где, по воспоминаниям, находилась кухня.
На кухне деловито хозяйничал Рамзес: скупыми, но удивительно красивыми и плавными движениями он паковал провизию в странного вида рюкзак.. Холщовые мешочки - соль, крупы, какие-то травы (интересно, а чай тут есть?) - надеюсь, он потащит все это сам.
- Что, нравлюсь? - судя по тону Рамзи был не в восторге от моего появления на пороге.
- Очень, - честно ответила я. - А уж когда ты пума... Знаешь, у тебя такой нежный окрас - как кофе с большим количеством молока, и шерсть при ходьбе играет, и эти полоски белой шерсти по скулам, вокруг глаз и на животе, а еще черный кончик хвоста, и пятна черные... Завораживает, хочется гладить и гладить
Верпум закашлялся от неожиданности.
- Ты меня совсем не боишься?
Что-то мне этот разговор напоминает...
- Не-а. А должна?
- Я же вер, оборотень...
- А я человек. И что? Знаешь, у меня сейчас самый страшный кошмар наяву воплотился - сыновья где-то есть, а я не с ними, мне, по большому счету, теперь нечего терять.
Рамзи долго смотрел на меня молча, потом неожиданно улыбнулся - открыто и искренне.
- Где мои семнадцать лет и легкомысленная молодость? Такой мужчина, и ничейный, а мне не надо, - ой, кажется, я сказала это вслух?
Рамзи расхохотался:
- А ты, оказывается, забавная! Мне уже стало нравиться отцовское поручение.
Утром мы покинули территорию прайда почти приятелями.
Глава 4.
Наша дорога петляла по лесу, так что я быстро перестала глазеть по сторонам. Путешествовать с вером оказалось очень здорово: во-первых, вер с его сверхчутьем прекрасно подстраивался под мой шаг, во-вторых, он с удовольствием поддерживал разговор, а в самых главных - с ним рядом я чувствовала себя уверено и спокойно. Путешествовал Рамзи пумой, нес на себе рюкзак с себя ростом, причем конструкция лямок была такая, что стать человеком Рамзи мог не снимая поклажу. Думаю, что со стороны мы смотрелись презабавно - Серый, по моей просьбе, нашел мне широкополую панаму (увы и ах, мне практически мгновенно напекает голвоу на солнце), и по дороге шел Большой Гриб, переговаривающийся с Большой Кошкой.
В звериной ипостаси в голосе верпума проявились мурчаще-урчащие нотки, и низкий, ласковый голос оказывал почти гипнотическое воздействие. Судя по довольной морде Рамзи - делал он это специально, забавляясь моей реакцией. Я решила не портить развлечение котику, и старательно транслировала свой восторг и душевный трепет: мне не сложно, а Рамзи приятно. И вот этим прекрасным "сразу да" голосом мне и рассказывали об истории Рубежного мира. История была настолько бредовая, что верилось в нее сразу: однажды два юных и безбашенных демиурга решили отметить какой-то их, демиурговый, праздник. Отмечали они его в любимых кабаках разных миров, прыгая по мирам через порталы. Чем уж им так не понравилось портальное перемещение, история умалчивает, но в какой-то момент в их, затуманенных празднованием, мозгах родилась мысль, что можно не городить пространственные порталы, а сделать некий перекресток между мирами. К счастью, их сил и интереса хватило только на связывание четырех миров. Так и родилась аномалия, именуемая сейчас Рубежным миром или Четырехмирьем: как юные демиурги ухитрились её (аномалию) создать и что она из себя представляет не смогли понять ни сами отошедшие от празднования мессиры, ни их педагоги и родители. По форме Рубежный мир более всего напоминает "счастливый" четырехлепестковый клевер. К каждому из "избраных" миров дискретно прилегает край "лепестка", по которому и проходит Рубеж, а все четыре "лепестка" сходятся в центре, где у Рубежного мира столица. Поскольку мир аномальный, то и Четырехмирье и, самое главное, столицу регулярно потряхивает: то магические выплески, то теневые бури, то сбой пространственно-временного континуума, то еще какую-нибудь фигню принесет из зарубежных миров - в общем жизнь в столице наладилась только тогда, когда Великий и Ужасный решительно отверг всякие полумеры (в число которых попадают и зеленые очки на замочке) и построил большой защитный купол, укрывший столицу. Пикантной особенностью защиты был зеленоватый отсвет, поэтому все под куполом казалось чуть зеленоватым. Впрочем - столичные снобы они везде одинаковы, и скоро "зеленый спектр" столицы стала преподноситься не как неприятный побочный эффект, а как доказательство уникальности и избранности столичных жителей. Административное деление было сумасшедшим, под стать самому миру: каждый из рубежей имел своего Хранителя, который определялся победой в магическом поединке, и являлся местной властью во всех лицах сразу, на зато и все проблемы с Рубежом висели на нем. А над Хранителями стоял столичный мэр, чья должность была выборной. К счастью - выборы случались не так часто, и последние несколько столетий в кресле мэра плотно обосновался Великий и Ужасный. Как такая система может эффективно работать я так и не поняла, но факт остается фактом. Мы с Рамзи решили списать это на общую аномальность места. Судя по слухам - демиурги свой странный мир не покинули, то ли регулярно наведываются, то ли живут где-то в Рубежах, чтобы приглядывать "за устойчивостью системы".