— Скажи ка мне, Раравис, — позвала я, когда все устроились, подложив под себя подушки, таким же щедрым дождем, как и платья, извлеченные Линкой из ниоткуда, — а что это за история про метросексуала Дин Гиора?
— Что такое метросексуал? — тут же пискнул ангелочек — Хло.
— Галка, ты чему ребенка учишь? — возмутилась Раравис, а потом засияла ехидной улыбкой. — Хочешь, ты сама у него про это спросишь?
— Эх, где наша не пропадала — там она скоро и пропадет, — махнула я, заразившись беззаботным весельем, — Хочу!
— Строимся девочки, строимся! — пропела Раравис, — Паровозиком, тьфу, тут их нету. Короче становимся друг за другом в очередь, каждая крепко держится за предыдущую! Вот так, хорошо! Паровозик Столица — Дин Гиор отправляется на Изнанку!
Что-то вспыхнуло серебристым, и мир вокруг нас резко изменился — исчез зеленоватый отсвет купола, исчезла спальня, вокруг нас вспыхивали кристаллические друзы разного оттенка, клубился серебристый туман, и наконец, после тихого хлопка, мы куда-то «выпали».
— Второй раз через изнанку с тобой иду, и опять дух захватило — красота-то какая! — сообщила Май, поднимаясь с примятой нашим падением травки.
— Веришь — нет, сама до сих пор не привыкну, каждый раз так и тянет остановится, рот открыть и смотреть, смотреть, — хихикнула в ответ наша провожатая.
— А где мы? — вклинилась в разговор Хло, так и прижимающая Торуса к груди.
— На территории Казарм, — просветила нас Раравис, — нам, конечно, к командному пункту надо, но туда через изнанку не подобраться — защита стоит. Ну, ничего, мы сейчас быстренько прошмыгнем…
Представление Раравис о «прошмыгивании» оказалось несколько неожиданным — мы просто шли по территории, Раравис снисходительно кивала встреченным военным (а судя по выправке, форме и, самое главное, оружию — это таки были военные) и говорила: «Они со мной». Пока мы «прошмыгивали» я успела рассказать, чем же именно привлек мое внимание Дин Гиор, и почему мне так захотелось на него взглянуть.
Наконец мы добрались до одноэтажного здания, обошли его справа, Раравис легко вспрыгнула на парапет, опоясывающий здание, и стукнула в освещенное окно, задрапированное непрозрачными занавесками.
— Дядя Дин, дядя Дин! — позвала она.
Звук шагов, взметнулась занавеска, с щелчком открылось окно:
— Леди Раравис? — спросил мужской голос.
А я почувствовала, что стою с открытым ртом: мужчина в залитом светом оконном проеме был гладко выбрит и абсолютно лыс.
— А где борода? Косичкой? С бантиками? — послышался расстроенный голос Хло.
Комната за спиной мужчины грохнула здоровым мужским смехом, тот лишь страдальчески закатил глаза:
— Леди Раравис, Вы опять?
— Знакомьтесь, сотник хошутов Великого и Ужасного, Дин Гиор, — повела в его сторону рукой Раравис, словно не замечая недовольства, — и мои подруги. Обратите особое внимание, дядя Дин, это гемма Гала, проходящая инициацию, и она в ближайшие несколько дней отправится в Западный к Хранительнице.
— Мое почтение, гемма, — мужчина слегка поклонился и внимательно всмотрелся в мое лицо, — Вы позволите мне нанести Вам визит завтра?
— Пожалуй, — легко согласилась я, — боюсь, сегодня я к нему не готова.
Действительно, симпатичная синенькая пижамка, также выданная Линой, вряд ли была подходящим для серьезного разговора одеянием.
— Честь имею, дамы! — одарил нас улыбкой сотник Гиор и уже совсем было закрыл окно…
— А где же борода? — все больше расстраивалась Хло.
— Видите ли, дитя мое, — снова приоткрыл окно сотник, — её никогда и не было. Это была неуместная шутка одного обиженного человека.
— Жаль, — расстроилась Хло.
— Действительно, жаль, — очень странно отозвался сотник, и все же отступил внутрь комнаты, задернув за собой занавеску.
Путь обратно мы проделали молча.
— Кстати, Фарамант на самом деле — это его адъютант, — сказала мне Раравис перед тем, как мы разошлись каждая в свою сторону, — умный, импозантный мужчина, не то что некоторые бритоголовые…
Размышляя о метафорах и авторских шутках я добралась до своей спальни, и в первый момент даже опешила: на кровати, яростно хлеща хвостом, лежала Очень Сердитая Пума.
— Можно тебя сссспросссссить, где ты ходишшшшшь, котеночек?
Я сглотнула, потупилась и с трудом подавила в себе желание поковырять пол носком домашней туфельки, выданной все той же Линарис.
— Ты хоть представляешь, что мы тут передумали, когда ваши комнаты оказались пусты? Не предупредили, записки не оставили, след обрывается в твоей комнате, будто вы просто в воздухе растаяли. И куда бежать, и как искать — непонятно! А если бы вас выкрали?
— Что, всех и сразу? — удивилась я, — а разве так можно?
Пума снова издала серию звуков, подозрительно похожих на сдавленные ругательства и повернулась ко мне спиной, показывая, что разговор закончен.
— Рамзи, котик, — позвала я, и удовлетворенно отметила, что уши дрогнули и развернулись, чтобы лучше слышать, — это вообще-то моя кровать.
Верпум обиженно взмявкнул и поднялся на лапы.
— Да ты лежи, лежи, — хихикнула я, — просто сдвинься немного, а то мне лечь некуда.
Я устроилась на кровати, вытянув усталые ноги, и запустила пальцы в шерсть верпума, прижавшегося спиной к моему боку:
— Меня так с пятнадцати лет не отчитывали, — пожаловалась я равнодушной спине, — как девочку. Или нет, как ревнивый муж жену, возвращающуюся с вечеринки позже оговоренного времени.
На меня взглянули круглые от удивления голубые глаза.
— Да-да, это именно так и выглядит, — подтвердила я.
— Да ты еще совсем котенок, — фыркнуло несносное кошачье.
— Не по человеческим меркам, — обиделась я. — Ну и ты тоже хорош, вообразил всякого! С нами же были Раравис и Хло. Ежу понятно, что, во-первых, в стремное место мы ребенка бы не потащили, а во-вторых, случись что — Раравис бы нас вывела.
Верпум, довольно подставляясь под почесывания, позиции сдавать был не намерен:
— Я не еж. А ситуации всякие бывают. Ну что тебе стоило нацарапать пару слов?
Я только вздохнула — Рамзи был абсолютно прав, пришлось сознаться:
— Прости, я не подумала.
Рамзи был великодушен и не стал язвить дальше.
— Так куда вы все-таки на ночь глядя в таком виде ходили?
— Раравис водила нас посмотреть на бороду Дин Гиора.
Верпум странно фыркнул и уточнил:
— На бороду? Дин Гиора?
— Ну да, — подтвердила удивленная я, и рассказала про книжного Дин Гиора.
Видимо, это стало последней каплей — пережитый стресс начал выходить из верпума смехом. Он катался по кровати, дрыгал лапами, фыркал и пытался изобразить горлом пумы смех, наконец, заразил и меня, так что через некоторое время мы оба лежали без сил, вытирая слезы и всхлипывая.
— «Бородой» его прозвали еще когда он был десятником, — неожиданно начал рассказывать Рамзи. Ну, знаешь, бывают такие прозвища, как бы в насмешку, наоборот — когда самого большого и сильного парня зовут «малышом», красивую девушку — «жабкой». Его тогда сильно зацепило в сваре на Западном рубеже, по ожогам ничего не росло, тогда-то он свел бороду и стал брить голову. А в столице тогда в моде были бородки — аккуратные, холеные, в них еще украшения вплетали, до сих пор вздрагиваю, как вспомню. Вот и рассказывали новобранцам байки о неземной бороде десятника, которую он носил не смотря на тяготы походной жизни — все же элитное подразделение, все у них должно быть самое-самое… Даже борода Дин Гиора. Ну они и мучались первое время: в походах-то не поухаживаешь особо, опять же — в бороду всякий мусор забивается, расчесывать надо регулярно, цепляется за что ни попадя. Кто поумнее — сам с бородой расставался, кто поглупее — уже после того, как десятника в первый раз вживую видел.
— А ты откуда знаешь? — удивилась я.
— Просто знаю, — ушел от ответа Рамзи.
Мы помолчали, причем Рамзи настойчиво боднул мои руки своей головой — пришлось перейти к почесыванию между ушами и под подбородком.