– Дед, – не унималась старуха, – а душок не чувствуешь?
– Так это они народного гнева испугались! – рявкнул гном и ткнул в сторону Бигдиша сложенные галкой пальцы, вроде как хотел два глаза в дырах мешка проткнуть.
– Ну, ты достал меня, дед, – честно признался Бигдиш, покрываясь под холстиной пятнами гнева.
И в этот момент он неожиданно зацепился взглядом за ярко-алый плащ, накинутый на худые хрупкие плечи. Бигдиш не поверил собственным глазам и, чтобы удостовериться, резко стянул с головы мешок, не без удовольствия глотнув полной грудью свежего воздуха. Высокая фигурка легко преодолевала суетливую толкотню на дороге, очень ловко перепрыгивая колеи. От стремительного шага у путника развевались полы алого плаща. Сомнения отпали сами собой! Наконец-то лучник встретил того самого Бетрезенова сына, из-за которого попал в передрягу с Проклятыми.
– Де-е-ед, – зашептала госпожа гнома, – глянь, убивец-то красив. Только чего-то у него только половина бороды растет?
– Подержи. – Бигдиш, не глядя, швырнул поводья лекарю, и тот замельтешил руками от неожиданности, стараясь их поймать.
Лучник уже спрыгнул на землю и, разбрызгивая лужи, бросился следом за фигуркой в алых одеждах.
– Эй! – позвал он, приближаясь.
Ноги у Бигдиша подло разъезжались, и земля казалась очень неустойчивой. Путник оглянулся, перехватив тонкой белой рукой большой капюшон, из-под которого выглядывал лишь острый, никогда не знавший бритья подбородок. Виновник несчастья лучника, судя по всему, был совсем ребенком, но, узрев бывшего спасителя, проявил недетскую резвость. Он так припустил сквозь толпу, распихивая локтями стоявших на дороге зевак, что Бигдиш только крякнуть и смог.
– Стой, стервец! – заорал лучник, срываясь с места.
Спина в ярко-алом плаще прыгала перед глазами. Бигдишу казалось, что он слышит прерывистое дыхание беглеца. Он вытянул руку, стараясь схватиться за узкое плечо, но неожиданно ноги странным образом разъехались и ледяное мокрое месиво стремительно приблизилось к носу. Подняв фонтан брызг, Бигдиш рухнул пузом в лужу и проехал пару шагов, отчего окружающие отпрянули в разные стороны. Громыхнул глумливый хохот, сверху кто-то протянул ладонь, и лучник увидел на толстом пальце доброхота драгоценный перстень.
– Вставай, красавец, – веселился Вогнар.
Скрипнув зубами, лучник схватился за протянутую руку, но снова едва не плюхнулся в воду.
– А мешок тебя явно портил. – Ассасин осклабился, продемонстрировав ряд редких желтоватых зубов, и сунул в рот кусок жевательного табака.
– Ты тут мальчишку в алом плаще не видел? – Бигдиш крутил головой, стараясь высмотреть улизнувшего отрока.
– Тут застряла мортисова туча рыцарей в красных плащах, но ни одного мальчишки! – хитро блеснул единственным глазом Вогнар и сплюнул черную от табака слюну. – А ты, смотрю, помолодел, – ехидно продолжил он, обращаясь к Бигдишу. – Лицо как будто натянулось. Кожа такая нежная, как у девицы…
Натолкнувшись на свирепый взгляд лучника, насмешник замолчал. Тут-то они заметили Лукая с гримасой озабоченности на обветренном лице. За ним осторожно шагал Стаффорд, от недовольства поджавший губы. Выругавшись, рыцарь поскользнулся и схватился за край подводы.
– Без мешка ты выглядишь моложе, – без тени юмора заявил Лукай лучшему другу.
– Зато пахнет по-прежнему, – буркнул приблизившийся Стаффорд, старательно хватавшийся за каждую подвернувшуюся подводу, чтобы не рухнуть в ледяную жижу.
– Плохие вести, – Лукай хмурился, – из-за оползня перевал завалило. В ущелье глухо – разбирать будут не меньше седмицы. Нужно Ламберту доложить.
Капитан слушал донесение, сидя в седле, и внимательно разглядывал ущелье, видневшееся вдали. Конь под Ламбертом недовольно стриг ушами.
– Седмица – это долго. У нас нет столько времени, – наконец произнес капитан, не глядя на дозорных.
– У нас нет другого выбора, – заспорил Лукай.
– Мы можем пойти Старым Трактом, – тут же встрял в разговор оживившийся Вогнар и махнул рукой по направлению к развилке, где тянулась совершенно пустая дорога.
– На Старый Тракт не суются даже безумцы. О нем ходят дурные слухи вроде того, что там люди исчезают, – не удержался Бигдиш, с плаща которого капала вода и весьма неприятно скатывалась по кожаным портам в широкие голенища сапог.
– Мы не простые путники, а воины, – очень тихо произнес Ламберт, наконец пожелав глянуть сверху вниз на соратников.