– Дерьмо! – безапелляционным и мрачным тоном заявил бесенок, закончив наводить марафет.
– Что именно? – улыбнувшись, поинтересовался человек.
– Труба, проход, вся эта затея, ты, всё – дерьмо. Я связался с идиотами и самоубийцами!.. – гневное начало речи явно терялось на фоне жалобного конца. Но Безымянный, знавший бесенка далеко не первый день, догадывался – это только вступление. Так и вышло. – Ты хоть представляешь, через что мне пришлось пройти, выполняя твои дурацкие приказы, какие тревоги, треволнения, страхи… – патетика в речи Ноби достигла своей наивысшей точки, и, если бы он был вулканом, – извержение было б неминуемым! – …мне довелось испить полной чашей! Это немыслимое, чудовищное надругательство над здравым смыслом, которое ты называешь "разведкой", – оно чуть не угробило меня!
Ноби, не сумев до конца выдержать плаксиво-возвышенный тон, сорвался на визг. Ну вот, теперь можно и поговорить!
– И что же такого тебе довелось испытать, о светоч храбрости, что тебя так напугало? – тоном Безымянного можно было пропитывать клинки – так много яда было в его голосе.
– Уууу… – взвился Ноби. – Ты ещё и издеваешься! Посмотрел бы я на тебя, если б это тебе пришлось пробираться через всю ту паутину. Знаешь, какие в ней водятся пауки? Во-от такие, – бесенок развел руки насколько возможно шире и для пущего эффекта надул щечки.
– Конечно, – кивнул человек. – Именно такие они обычно и бывают. А ещё их любимым лакомством всегда были маленькие, наглые и бессовестно врущие бесы. Ах ты бедняжечка, как же ты умудрился прорваться через всех тех ужасных монстров, что преграждали твой путь?
Некоторое время Ноби раздувался и сдувался, как индюк в брачный период, а затем разразился фейерверком булькающих, вопящих и шипящих звуков, в котором изредка появлялись слова на языке бесов. Если передать вкратце эту речь, то сводилась она, главным образом, к пожеланию Безымянному всевозможных – маленьких и больших – неприятностей. Среди них были: рекомендация окосеть на один глаз, ослепнуть – на второй, оглохнуть, облысеть, потерять все зубы и оставшуюся жизнь питаться размазней, лишиться ногтей, языка, носа. И как апофеоз – никогда не иметь наследников вследствие полной и мучительной половой слабости! Разумеется, всё это было высказано в куда более… изощренной форме и с куда большим количеством эпитетов и определений.
Под конец этой речи – когда бесёнок уже порядком выдохся и с трудом подбирал новые ругательства (Ноби всегда не любил повторяться), Безымянный торжественно поклонился приятелю и несколько раз хлопнул в ладоши:
– Великолепно, – откомментировал он, когда словесный поток окончательно иссяк. – Только вот мне кажется, что последняя часть, ну та – про гениталии, ослов и мельничный жернов – вроде как я уже слышал её от Эдда.
– Ну и что? – запальчиво возразил бесенок. – Эдд же её только придумал, а не купил, так что я ничего не крал. Хорошее ж ругательство, чего ему зря пропадать!
Безымянный пожал плечами.
– Ладно, если ты закончил со своим концертом, может, расскажешь, что ты обнаружил в воздуховоде. Только давай обойдемся без описания твоих геройств и подвигов. Просто перескажи, что ты видел.
Ноби некоторое время обиженно помолчал – хочешь, не хочешь, но выступление надо заканчивать по всем правилам! И, лишь отдав должное трагическому искусству, начал доклад.
– Ну, во-первых…
Проснувшись на следующее после поединка с Йо`Ванном утро, Безымянный чувствовал себя по-настоящему разбитым. События и треволнения последнего месяца здорово измотали его как физически, так и душевно. Пожалуй, такого беспрестанного нервного напряжения он не испытывал, даже живя в Тартре – по крайней мере в последние годы своего изгнания. Там он знал, чего ожидать, чего и когда, здесь же… Здесь же всё происходило слишком быстро: слишком быстро менялись лица, слишком быстро события перетекали из одного в другое. Он чувствовал себя щепкой на стремнине – не самое радостное ощущение для человека, привыкшего к относительно предсказуемой жизни Запределья.
"Я просто отвык, – повторял он себе, когда непонятные приступы апатии одолевали его. – Пройдет время – и всё наладится".
Наверное, так и будет. Только вот нынешним утром ставшие уже обыденными мысли помогали даже хуже обычного. Кроме того, не следовало забывать и о яде – точно змея в норе – притаившемся в его собственной крови. Эти мысли также отнюдь не улучшали настроения.
Нехотя поднявшись, Безымянный некоторое время просидел на краю кровати, бесцельно пялясь в пол; в голове неведомые паршивцы устроили состязание молотобойцев, и вот ведь стервецы – вместо наковальни использовали его виски! Желудок то сжимался, то внезапно проваливался невесть куда, оставляя пугающее чувство пустоты внизу живота.
Одно радовало – Ноби ещё не проснулся! Или, по крайней мере, не появился в реальности. Безымянный предчувствовал, что предстоящий разговор будет весьма оживленным – ведь не далее как накануне бесенок участвовал в сражении, а потом самым грубым образом получил под зад от "своего человека" – такое просто так не прощается! И Александер внутренне содрогался, представляя, какой скандал закатит ему бесенок при первой же возможности, что в нынешнем его состоянии было бы равносильно контрольному выстрелу в голову.
Время… Нужно было вставать и куда-то идти, что-то делать, с кем-то говорить, но ему не хотелось даже шевелиться. Последний раз ему было так плохо – и физически, и морально, – когда он, лежа в доме Томмека Одноглазого, отходил от ранений, полученных в битве у стен Даро, и вспоминал всех тех, кому повезло меньше, чем ему.
"Нет, хватит! – мысленно приказал Безымянный самому себе. – Ты ведь приперся сюда не для того, чтоб валяться в постели! Вставай, тряпка! Поднимайся…"
Как ни странно, подобное немудрящее увещевание помогло. Хотя и через силу, человек выпрямился и, пусть не вполне твердой походкой, направился к выходу. Возле самых дверей, уже взявшись за ручку, он ненадолго задержался – взгляд, бесцельно скользивший по сторонам, остановился на крохотном зеркальце, вмурованном в боковую стенку гардероба, занимавшего весь левый от входа угол. "Ну и видок!" Безымянный даже не понял, сказал ли он это про себя или же вслух. Да это было и не важно. Куда важнее было то, что он увидел, всмотревшись в собственное отражение: ввалившиеся глаза с огромными темными кругами; кажущийся безумным из-за лопнувших капилляров – взгляд; кривящиеся, чуть подрагивающие губы; пепельно-серая кожа… Просто красавец!
Равнодушно усмехнувшись зеркальному двойнику, Безымянный отворил двери и вышел в узкий коридор с металлическими, покатыми стенами, напоминавшими внутренности бочки. Там он чуть ли не нос к носу столкнулся с Ви`ателом, подпиравшим собственной персоной дверной косяк. Как ни странно, одет он был всё в то же немыслимое тряпье, что и во время путешествия, – запыленное и грязное. Судя по расслабленной позе и прикрытым глазам, молодой техник стоял здесь уже довольно долго, вероятно поджидая пробуждения своего недавнего спутника. Безымянный даже слегка смутился, что заставил того ожидать себя, но потом…
"Да и Бездна с ним, – раздражение внезапно сменило апатию. – Какого, во имя Бездны, демона?!"
– Ну? – весьма недружелюбно буркнул человек.
– Она ожидает вас, – техник, оказавшись, наконец, в относительной безопасности родной лаборатории, ничуть не утратил своей замкнутой отчужденности. Его голос звучал с механической отстраненностью, взгляд прятался под опущенными ресницами. – Следуйте, пожалуйста, за мной, лейн Александер.
– Вот уж нет, – Безымянный внезапно, обретя чуть ли не мальчишескую лёгкость и задор, встал посреди коридора и отрицательно покачал головой. Черти и Дьяволы! Ни с того ни с сего он решился испытать терпение техников, а заодно и позлить Ви`атела, отомстить ему за вчерашнее исчезновение. – Сначала я должен привести себя в порядок и поесть! И, если кто-то там ожидает меня – его проблемы, подождет.