Ви`атела перестали быть для него абсолютной загадкой… Как же он ошибался!
Дикий, нечеловеческий, исполненный болью и смертной тоской крик разнесся по пустынному коридору тридцать шестого уровня, разорвав гулкую тишину, в которой даже шорох шагов воспринимался как благословение; отскакивая от стен и перекатываясь, вопль пронесся из конца в конец и заглох в отдалении, истаял, точно последний стон умирающего – каковым, вполне вероятно, и являлся. Но Безымянный, застывший на месте при первом звуке, ещё долго не мог прийти в себя и заставить двинуться дальше: нервы, проклятые нервы были напряжены и дрожали, точно палец новичка на спусковом крючке пульсара.
Все пугающие легенды, все жуткие предания, все чудовищные истории, слышанные в детстве о презренных техниках, – всё оказалось правдой и даже больше! Крохотные искорки сочувствия и понимания, что породило в нем близкое общение с Ви`ателом, – всё исчезло. Техники были злом. Злом в самом низком и отвратительном значении этого слова! Даже Полуживые – эти отвратительные порождения минувшей тьмы, даже они были не настолько омерзительны в своей низменной жестокости: ведь Полуживые всего лишь следовали зову своей природы. Но вот техники…
Исследуя этажи в поисках фассора, Безымянный случайно заглянув в одну из полуоткрытых дверей двадцать девятого уровня. Это был исследовательский этаж, о чем вполне недвусмысленно говорило огромное количество всевозможного оборудования, установленного даже в коридорах уровня, – медицинского по большей части. В лаборатории, по счастью, никого не оказалось, иначе Александера, вполне вероятно, ждало бы разоблачение, ведь от увиденного в комнате человека чуть не вывернуло наизнанку. Он побледнел, как мертвец, – а ведь считал, что уже ничто не способно его удивить, напугать – тем более. И стремительно выскочил обратно, в коридор, стремясь убраться подальше – куда угодно, лишь бы подальше! – от этого кошмара!
Спешно удаляясь, он не переставал видеть распростертое на прозрачной подстилке, плотно примотанное ремнями к столу тело. Длинные трубки в нескольких местах вонзались в торс и конечности, часть из них выкачивала кровь из несчастного, медленно, капля за каплей переливая её в объёмный бак, стоящий по соседству. Через другие в организм вводилась странная белесо-голубая жидкость. Ноги у человека отсутствовали: правая – полностью, левая – ниже колена. Неподалеку, на медицинской тележке, лежали упакованные в прозрачную плёнку, механические многосуставчатые конечности – в недалеком будущем они заменят ампутированные ноги. Руки у подопытного пока оставались на месте, но Безымянный не сомневался – только пока! Но не это было худшим, совсем не это! Войдя в операционную, Александер встретился глазами с несчастным и понял: тот не мертв. Более того, бедняга, судя по всему, находился в сознании и прекрасно понимал весь ужас происходящего с ним. В безумных, затянутых пеленой непереносимого страдания глазах сквозил разум.
Именно от этого взгляда Безымянный и выскочил наружу, как ошпаренный, выскочил, кляня техников на чем свет стоит и искренне сожалея, что среди них явно не водятся пустобрехи-гелертеры, каковых с избытком хватало на "высоких" факультетах академий! Нет, техники клана Суффо были практиками, специалистами узкого и весьма специфичного профиля – за одно существование коего их всех стоило бы сжечь живьем, а ещё лучше – позволить на собственной шкуре испытать все прелести процесса вивисекции.
Но что было самым омерзительным в том "обряде", что довелось увидеть Александеру, – его результат!
Раз или два Безымянному довелось встретить тех… существ – он не мог придумать названия для подобного – в кого превращаются такие же, как и тот бедолага в хирургической лаборатории, люди. Встретить, ещё до того как Ноби обнаружил спуск вниз. Тогда он и помыслить не мог, что ЭТО когда-то было человеком! Безумный и страдающий каждый миг своего чудовищного существования Йо`Ванн – и тот не выглядел настолько… чуждым. Порождения инстайта 212 были иными. Вначале Безымянный принял их за некую разновидность – то ли хельмов, то ли симбиотов. Памятуя о легенде, рассказанной Ви`ателом, он сперва решил, что техникам удалось создать тот самый вид полуживых чудовищ, о котором их тщетно просили патриархи былых времен. Увы, правда, как обычно и бывает, оказалась куда тривиальней и… страшнее.
Сайбиары! Невообразимо уродливый сплав человеческой плоти и механических элементов – тупой, неповоротливый, но выносливый и крепкий, – сайбиар был прекрасным исполнителем простых приказов. Ничего сложного такой твари поручить было нельзя: ведь собственных мозгов у неё, как таковых, не имелось. Но этого, как правило, и не требовалось: ограниченные охранные функции или же выполнение грубых, строго определенных физических действий типа погрузки-разгрузки – вот для чего применялись сайбиары. Ну и ещё война… Акватикус использовал этим монстров на переднем рубеже своих оборонительных порядков. Во всех остальных землях Терры сайбиары, как и прочие производные экспериментов по воздействию на неживую плоть, были запрещены, и нарушение этого запрета, как и всех прочих, каралось смертью. Конфедерация не делала скидок, не выясняла причин… и, видит Сила, Безымянный полностью разделял точку зрения Патриархата, уж в этом случае – однозначно!
Но техники Суффо пошли куда дальше в своих разработках, чем даже ученые Акватикуса – те, по крайней мере, не использовали живых существ для создания своих чудовищных подручных. Эти же…
Глаза, обезумевшие от боли и страха глаза человека, распростертого на столе, вновь всплыли в памяти.
Проходя мимо пары оживлённо беседовавших техников, Безымянный совершенно случайно расслышал слово, которым эти чудовища называют своих рабов: Измененные. Это имя как нельзя лучше подходило несчастным тварям, лишенным не только разума, но и собственного облика. Во время блуждания по инстайту Александер несколько раз встречал измененных… О Бездна, а он-то полагал, что Йо`Ванн выглядел весьма неприглядно! Но, по сравнению с этими существами, отец Ви`атела казался чуть ли не обычным человеком! Худшие ночные кошмары, самые чудовищные и непредставимые порождения больного и извращенного сознания – все они обрели плоть и вышагивали с пугающим автоматизмом, словно машины. Только вот они не были машинами… не до конца. Безымянный видел глаза этих существ, видел похороненную на самом дне этих бездонных и пустых очей боль и отчаянье. В них не осталось воли, не осталось непокорства и сомнений, у них почти не было разума, но некоторая частичка их прошлой человеческой сущности, их личности всё ещё сохранялась в самом мрачном, самом недоступном уголке разума – и это-то и являлось самым страшным! Не внешность – хотя она и была зачастую попросту омерзительной, но Александеру доводилось сталкиваться и с куда более устрашающими созданиями – а именно эта оставшаяся человечность в изуродованных, исковерканных, изломанных телах превращенных в обезличенные машины.
И чем ниже он спускался, тем больше измененных встречал на своём пути. Особенно много их оказалось на сорок втором уровне. Только-только сунувшись на этаж, Безымянный поспешно его покинул, не успев даже толком оглядеться. Измененные были повсюду. Буквально! Выстроившись вдоль стен в чудовищной пародии на горельеф, чья задняя часть заключена не в толще камня, а в металлическом, похожем на саркофаг вместилище, измененные десятками, сотнями покоились (или спали) в технической гробнице своих хозяев. Весь огромный этаж был одним, бесконечным хранилищем целой армии измененных. Сколько их было? Несколько тысяч – по самым скромным прикидкам! И для чего предназначалась вся эта масса бесполезных, в общем-то, в обычной жизни существ – этого Безымянный так и не смог уразуметь.