– Хорошо, не буду. А куда мы пойдем?
Виттар залпом выпил свой чай, поморщился и протянул руку за корочкой хлеба – зажевать.
– Куда скажешь. Но желательно – по направлению к моему дому.
– Это еще что за новости? – Впервые встречаю настолько странное начало знакомства. Тем паче с ведьмой!
Арлирриг негромко рассмеялся:
– Не подумай дурного. – Хм… Ну смотря что можно считать дурным… – Просто так чаще всего и бывает: если гостья жрецов не хочет жить в святилище – она живет у своего виттара. Впрочем, если предпочитаешь Священный зал и общество Великого Змия…
– О нет!
Я задумчиво потеребила берестяной браслет на запястье, сдвинула повыше.
– Арлирриг – правильно?
– Можно Лир, – улыбнулся тот. Странно улыбнулся: приподняв только левый уголок губ. Но это была именно улыбка, не ироническая усмешка и не скептическое хмыканье. Может, не слишком открытая, но добрая.
– Хорошо, Лир. Я – Иньярра, уже говорила?
– Нет, но я в курсе. Сложно не знать имя той, к кому приставлен уже полгода.
Я поморщилась: звучало это как-то странно, но объяснений я, видимо, не дождусь.
– Лир, а кто вообще такие виттары? Чем вы отличаетесь от всех остальных?
Арлирриг задумался, словно вымеряя слова и количество информации, которую мне можно сообщить.
– Виттары – это… защитники… телохранители… охранники. Не знаю, как лучше выразиться. Мы подчиняемся жрецам, точнее – работаем на них за поддержку и деньги, разумеется.
– И много вас таких?
– Никто не знает. Виттары – это словно секретное оружие: никто из моих знакомых и понятия не имеет, что я им являюсь. Поэтому и знать, сколько нас вообще, нельзя. Но как минимум четверо: трое льет и одна ринда.
Я, честно признаться, ни кворра не поняла, но дальше выспрашивать поостереглась: тут, видимо, чем дальше в лес… Да и вообще, по ходу дела разберусь. Можно подумать, впервые оказалась на новой Ветке. Опыта, хвала Хранящим, завались, так что разберусь. «С нашим-то опытом, да не заблудиться!» – любила восклицать Таирна, в очередной раз ловя себя на какой-нибудь откровенной глупости.
Я решительно вылила свой чай в цветок, на свое горе стоявший слишком близко к столу. Впрочем, судя по его однозначно мутировавшему и нездоровому виду, не я была первой и не я стану последней. Переживет.
– Итак, тогда куда же мы идем?
Арлирриг согласно поднялся, отряхивая с колен крошки хлеба.
– Для начала – за городскую стену.
Хм… На диво подозрительно логично…
Дураки учатся на своих ошибках, умные – на чужих, а мудрые смотрят на них и не спеша пьют пиво. Ведьм же в эту классификацию почему-то включить не удосужились. Должно быть, потому, что не знаю, как к Ильянте или Таирне, но ко мне фраза «учится на ошибках» вообще никак не относилась. Я на них не учусь – я их коллекционирую.
И, попав на новую, незнакомую, сразу же начавшую чего-то от меня беспардонно требовать Ветку, не ощерилась в ответ гадючьими клыками, а наивно отмахнулась на время от проблем и искренне залюбовалась новым пейзажем.
Арлирриг вел меня по какой-то давным-давно заброшенной козьей тропке шириной в две с половиной пяди. Виттар играючи перескакивал с одного камня на другой, не обращая даже малейшего внимания на их сотоварищей, выскальзывающих из-под ног и с веселым грохотом отправлявшихся вниз, в кипящую белесой пеной реку.
По левую руку от меня упорно взбирался по крутому каменистому склону упрямый вьюнок, справа над обрывом торчали жесткие плетенки длинных корней. Слоистые сине-серые камни казались до блеска отшлифованными десятками проходивших здесь ног. Шумливая горная река в урочище меж двух гор ехидно щерилась острогранными валунами.
– Ты там как, идешь? – Виттар впервые за четверть часа соизволил обернуться, чтобы узнать, не сверзлась ли я часом в пропасть. До этого подразумевалось, что я, аки горная коза, могу скакать по корням и камням не задумываясь. Правда, так оно на деле и было…
– Иду-иду.
– Замечательно! – Вот словечко, которым, как я уже заметила, он мог выразить все, что угодно: от восхищения до ярости, по-особому повторяя его на все лады.
– Погоди! – Я на минутку остановилась перевести дух и откровенно залюбовалась щемящей сердце бездной, глухо рокочущей быстрыми волнами на глубине. – Лир, а как называется эта река?
– Эта? – Виттар почему-то усмехнулся. – Льеттиа.
– А что смешного?
– Просто с этим местом связано множество легенд. Например, вон с той горы – видишь, самая высокая?
– Ага. – Я, больше по привычке, прикрыв рукой глаза от солнца, пригляделась к высоченной каменистой горе, верхушка которой терялась не то в утреннем тумане, не то в низких облаках. Погода нас здесь не баловала. Когда я спросила у Лира, как у них обстоят дела с предсказаниями погоды, он только рассмеялся и сообщил, что прогноза у них в принципе не бывает: горы маковками цепляют тучи, так что, если дождя не было утром, это просто означает, что он будет вечером.
– Так вот, – продолжал виттар, – это гора Змия. С нее в Льеттиа раньше сбрасывали неверных жен. Если выплыла – значит, была верной.
– Ха, тогда уж лучше быть неверной: хоть будет за что страдать! Знавала я пару Веток с подобными же способами «проверок» на ведьмовство. Связывают женщину, прижимая колени к груди, и бросают в реку. Если всплывает – значит, ведьма: стихия чистоты и невинности ее не принимает. Тогда забивают камнями. Так что выбор – утонуть или получить камень в висок – невелик. А что человек в принципе легче воды и имеет обыкновение даже плавать в ней, никого не волнует.
Арлирриг как-то искоса глянул на меня и заметил:
– Судя по тебе, ведьмы имеют обыкновение выживать даже при столь невеселой альтернативе.
Я обворожительно улыбнулась и вернула шпильку:
– Ведьмы просто не имеют обыкновения попадаться.
А что меня дюжину раз сжигали на кострах – так это так, ерунда. Должна же ведьма на Пути чем-то себя и народ развлекать?!
Тропка чуть расширилась, впереди показался разлом, впускавший в урочище новое ущелье. Вьюнок на склонах стал перемежаться с невысокими березками и осинками, то тут, то там замелькали лохматые лиловые шапки чертополоха. Облака нависали над головой клочьями неспряденной овечьей шерсти.
Лихая и самовольная Льеттиа перемешивала свои бело-серые воды с зеленоватыми волнами новой реки, расходясь изумрудно-белесыми завитками возле скал.
– А это что за река? – Я опасно наклонилась над обрывом, пристально разглядывая разноцветные причудливые завихрения скачущих по валунам волн. Виттар весьма бесцеремонно подхватил меня под мышки и поставил на ноги.
– Не наклоняйся: голова закружится.
Я презрительно передернула плечами, тщетно пытаясь остановить бессовестно качающийся перед глазами мир. К горлу подкатила тошнота.
– Мм… Ну так что все-таки за река?
Виттар равнодушно, словно в сотый раз, глянул вниз.
– Это Огневик.
Я удивленно захлопала глазами. Ничего багряного или хотя бы желтоватого в речке не наблюдалось.
– А почему Огневик?
– Потому что стекает с древних ледников и на первых своих порогах до того холодный, что в него невозможно опустить руку. Зато потом, на равнине, он почему-то за три версты успевает так разогреться, что уже вот здесь в нем горячо купаться. Говорят, что вода его содержит какое-то соединение, быстро поглощающее и долго хранящее тепло.
Я хитро улыбнулась:
– И по этому поводу тоже наверняка придумана легенда?
– Непременно, – рассмеялся он. – И еще какая!
– Расскажи!
– Подожди, на ровное место выйдем. Я, увы, не могу делить внимание между красочным повествованием и тобой, то и дело норовящей загреметь в Льеттиа.
Я фыркнула с видом обиженной кошки, но протестовать не стала. Приятно, леший возьми, что тебе уделяет внимание такой мужчина… пусть и просто выполняя свои прямые обязанности. Хватит вздыхать, ведьма!
Злосчастная тропка, с которой так и норовили соскользнуть с жалобным всхлипом мои каблуки, и вправду безо всяких предупреждений расширилась, выпуская нас на небольшую площадку, открывавшую великолепный вид на клокочущую внизу воду. Деревья – ничего необычного: осинки и березы – упрямо стиснув зубы, вцепились корнями в каменистые склоны гор. Ветер дрался с пламенеющей свежей зеленью листвой на тонких хлестких ветках.