Да, именно в этом все дело. Она и Элфи были двумя людьми, пережившими боль и утрату. Они создавали друг для друга комфорт и уют. И все было хорошо.
Долли почувствовала вдруг странное облегчение, словно тяжелый груз свалился с ее плеч.
Я должна ощущать себя свободной, старалась она убедить себя. Я действительно свободна.
Она осторожно сложила фотографии и письма обратно в шкатулку, чувствуя спокойствие на душе, и посмотрела на Идена.
— Теперь со мной все в порядке. Сейчас я все уберу. Поможешь?
Они молча собрали мусор в мешок, и Иден отнес его во двор.
Когда он вернулся в комнату, их глаза встретились.
— Прости, что говорил вещи, которые задели твои чувства, — произнес Иден.
Эти слова были сказаны с трудом. Долли видела, что он перебарывает себя.
Она кивнула и постаралась улыбнуться.
— Ничего. И ты прости меня за то, что не умею держать себя в руках.
Между ними все еще лежала пропасть. Долли знала, что двенадцать лет разлуки никогда не будут забыты. Да она и не хотела, чтобы это произошло. Прошедшие годы были по-своему хороши. Так получилось, что им обоим нужно смириться с реальностью прошлого, каким бы болезненным оно ни было.
Долли направилась к лестнице.
— Я сейчас вернусь. Приму душ и переоденусь. — Она на секунду замолчала. — Ты не возражаешь, если мы останемся здесь? Я не в настроении выходить куда-нибудь.
Он быстро справился с охватившей было его нерешительностью.
— О'кей, поехали ко мне. Я что-нибудь приготовлю.
Иден не любил бывать у нее дома. Он никогда не оставался на ночь и не занимался здесь с ней любовью.
— Хорошо, — тут же согласилась Долли.
Они вместе почти молча приготовили ужин и поели за большим столом в комнате с видом на океан. Долли слушала ритмичный плеск волн о скалы. Обстановка была мирной и успокаивающей. Она понимала, что Иден мысленно продолжает начатый ими разговор, взяла его руку, и он тут же ее крепко сжал. Они не прикасались друг к другу весь вечер, и тепло его руки придало Долли смелости. Она чувствовала, что должна смягчить напряжение, охватившее его, развеять призраки прошлого и показать, что любит его.
— Пойдем на пляж, — предложила она. — Возьмем с собой вино и одеяло, разложим его и посидим.
Легкий прохладный ветерок дул с океана. Они молча потягивали вино, глядя на темную воду. Когда разбивались волны, белая пена отражала лунный свет. Долли повернулась к Идену, обняла и поцеловала. Он оставался спокойным и невозмутимым, едва ли не равнодушным к ней, и холодок страха пробежал по ее спине, когда она подумала, что, может, ему и не нужна их близость. Но тут же Иден лег на спину и потянул Долли за собой. Она продолжала целовать его, гладя волосы, шею и плечи. Хотелось, чтобы он расслабился и доверился ей, понял ее чувства к нему, которые скрывались за словами. Их просто не хватало, поэтому Долли вложила всю свою любовь в ласки.
А он вдруг повернулся, притянул ее к себе и поцеловал с необузданной и пьянящей страстью. Его руки ласкали все ее тело, губы горячо целовали, пока Долли не почувствовала себя вне реальности.
Но почему-то она не могла полностью отдаться воле чувств. В глубине сознания Долли понимала, что что-то не так, но пока не знала что. Появилось нечто новое в его отношении к ней. Раньше она этого не замечала, теперь же, отгоняя от себя дурные предчувствия, обняла Идена сильнее и растворилась в мире грез, где мысли не имели значения.
Чуть позже они лежали на одеяле, не касаясь друг друга. И молчали. Она лежала на спине, глядя в черное небо. Вовсе не этого она хотела, не отчаянного соития, лишенного всякой нежности. И теперь Долли поняла, что произошло.
Он занимался с ней любовью так, словно пытался самоутвердиться: я обладаю этой женщиной. Словно хотел оставить клеймо на ее теле. Долли не могла понять, что испытывает: злость, печаль или страх. Какая-то темная тень встала между ними и разделила.
Вдова похоронила шкатулку с любовными письмами и фотографиями на могиле Элфи и посадила там розовый куст. Стоял солнечный день, наполненный ароматами клевера и свежескошенной травы. Пчелы кружили вокруг цветущих кустов, и белые облака лениво расползались по бесконечно голубому небу.
Долли стряхнула землю с ладоней, все еще стоя на коленях, и поглядела на розовый куст, улыбаясь сквозь пелену слез.
— Теперь вы вновь обрели друг друга, Элфи. Твоя Селина рядом с тобой, — тихо сказала она. — Будьте счастливы.
Женщина медленно встала и подняла лицо к солнцу, ощущая тепло ярких лучей на коже, чувствуя, как оно согревает сердце, наполняя его миром и спокойствием.
В то утро ей позвонил Леон.
— Ты была в книжном магазине сегодня? — спросил он.
Долли замерла.
— Нет. А что, появилась книга?
— Во всей своей красе. Прямо в центре витрины. Они сделали огромную вывеску с нашей фотографией, где написано, что мы — местные жители. Смотрится просто великолепно! — Леон нервно засмеялся. — Вряд ли мы теперь сможем спокойно ходить по улицам.
— Я прямо сейчас поеду и посмотрю. — Долли почувствовала волну воодушевления.
В газете напечатали статью о них и фотографию обложки книги. В субботу Леон устраивает банкет по поводу выхода новинки.
— А как Иден? Он не видел книгу?
— Пока нет, но она ему понравится, особенно твои великолепные фотографии.
— Это твоя книга, а я всего лишь иллюстратор. — Последовала короткая пауза. — Когда он уезжает?
— В сентябре.
— Ты собираешься с ним?
Во рту у Долли пересохло. Она не ожидала такого вопроса.
— Я не знаю. Мы еще не говорили об этом. — Ее голос звучал спокойно и по-деловому, как будто бы они обсуждали очередную издательскую проблему.
В душе у нее все бушевало. Однажды Иден уже предлагал ей уехать с ним. Возможно, второй раз он не станет делать этого. Леон задал вопрос, который она не осмеливалась задать себе.
Их отношения с Иденом были похожи на нежные слабые росточки, которые недавно взошли. Так легко уничтожить их, затоптать неосторожным движением.
На другом конце провода слышалось тяжелое дыхание.
— Я не хочу причинять тебе боль своими вопросами, Долли, — проговорил наконец собеседник.
— Не беспокойся, Лео. Я могу позаботиться о себе.
Она закрыла глаза, и перед ней поплыла череда воспоминаний. Ожил голос матери и ее слова: «Я не хочу причинить тебе боль, дочка».
— Какой ты представляешь Африку? — спросила мать, отодвигая от себя тарелку. Она глотнула пива. — Это опасное путешествие. Рандуа? Я никогда не слышала такого названия.
— Руанда, мама. Это маленькая бедная страна.
Долли специально сходила в библиотеку и взяла несколько книг об экзотическом континенте. Она прочитала о проливных дождях в саванне, гориллах и малярии. Но решила не говорить об этом матери.
— Ты сошла с ума, девочка моя. — Женщина убрала волосы с лица. Давно она уже не делала прическу и не красилась. Седина покрыла всю голову. Мать старела, ее лицо было бледным и усталым. — А как же я? — спросила она. — Что мне делать?
Долли с силой сжала вилку. Комок застрял у нее в горле. Она ждала этого вопроса, но ничего не могла ответить.
— Ты — все, что у меня есть, — продолжала мать. — Я не хочу отпускать тебя неизвестно куда.
Чувство вины охватило девушку. О Господи, что же ей делать?
— Я вернусь, мама, через годик-другой вернусь.
— Я буду совсем одна.
Долли стиснула зубы, чувствуя удушье. Ей хотелось выкрикнуть что-нибудь злое и ужасное, чтобы отвлечь мать от мыслей о разлуке. Но она молчала.
Женщина закурила.
— Тебе нужен кто-нибудь постоянный. Кто дал бы тебе приличный дом и уверенность в завтрашнем дне. Тебе не нужен какой-то там вечно кочующий цыган. Я не хочу причинить тебе боль, Долли, но не лучше ли одуматься?
Дочь бросила вилку на стол.
— Иден — не кто-нибудь для меня, мама.
— Не как твой отец, ты имеешь в виду, — уточнила женщина.
— Я этого не говорила. — Долли отмахнулась от сигаретного дыма.