Беззвучно разматывалась катушка, соскальзывал провод в Днепр, чудилось, нагрянут на фашистов внезапно... Но их обнаружили. Грозный свет осветительных немецких ракет вспыхнул над Днепром. Шквал огня обрушился на утлые лодчонки, на плоты — легко было гитлеровцам бить с прибрежных высот по освещенному Днепру. Вздыбился Днепр, захлебывались в воде разбитые снарядами посудины, тонули раненые и ослабевшие, но видел Сергей, что живая, яростная волна наступления все же упрямо приливает к правому берегу. Его лодка вот-вот прорвется к прибрежной отмели. Где-то рядом бьет и бьет по ней пулемет.
И тут свет для него померк надолго.
...Очнулся связист в госпитале. Документов при нем почему-то не оказалось. За долгие месяцы лечения врачам удалось спасти ему ноги, он смог ходить, бегать, как прежде. Вернулся в строй, в артиллерию. Однажды, читая «Правду», задумался.
— Чего грустишь? — спросил проходивший мимо командир.
— Да вот не пойму. Видно, однофамилец мой...
В тот день газеты опубликовали Указ о награждении Золотыми Звездами Героев посмертно. Был в списке и Харламов Сергей Васильевич, Конечно, однофамилец! Но отчего же рядом с ним знакомые имена участников днепровского штурма? Тут и командир полка, которому Сергей обеспечивал тогда связь. Было о чем задуматься.
Новое начальство Сергея связалось с отделом кадров Белорусского фронта. Было точно установлено — званием Героя удостоен именно тот Сергей Харламов, о котором я рассказываю. Высокую награду вручали торжественно. А со временем выяснилось, каким образом имя Сергея занесли в список награжденных посмертно. Он лежал на приднепровской земле без признаков жизни, с проводом, зажатым в руке. Убит парень, с печалью подумали нашедшие его солдаты. И взяли с собой его документы. Нашли же Сергея и доставили к врачам солдаты другой части позднее, когда мощной волной хлынули на правый берег Днепра наши войска.
Не буду здесь рассказывать, как участвовал Сергей в Параде Победы, как стал мастером реактивной артиллерии и лишь в 1954 году распростился с армией в звании младшего лейтенанта. Я сижу рядом с замечательным трактористом Харламовым, постигаю его метод тщательной, быстрой и в то же время безопасной для растений обработки огородных массивов, узнаю, как осторожно, но смело он повышал в свое время скорость движения трактора на зазеленевших огородах в пойме Оки. И догадываюсь, что тут надежно сохранилась в нем армейская, фронтовая привычка действовать расчетливо, обстоятельно, трезво, где-то с раздумьем новатора, а где-то — с напором участника легендарного Днепровского штурма.
И нетрудно понять, за что фронтовик, Герой Советского Союза, замечательный тракторист Сергей Васильевич Харламов на исходе одной мирной пятилетки был награжден орденом Трудового Красного Знамени, а недавно — орденом Октябрьской Революции. Человек по натуре скромнейший, в убеждениях прочный, в суждениях неторопливый, он и теперь хранит навыки армейской жизни. Так же осмотрителен и невозмутимо спокоен, каким видели его в бою, зато горяч и упрям в достижении выбранной цели. Признается, что и в трактористы пошел оттого, что их служба, особенности их взаимоотношений чем-то близки армейским порядкам. Вот он говорит, как всегда, спокойно: «Кто же, если не мы, в ответе за землю?» И вы вспоминаете молодого связиста, через многие и многие земли и реки прошедшего со своим бесконечным проводом, чаще всего в одиночестве лицом к лицу со смертельной опасностью.
Напоследок мне говорят в совхозе «Озеры»:
— На редкость бескорыстный этот человек. Польза дела для него превыше всего. Коммунист! Возьмите хотя бы недавний случай. Предлагает ему наш директор Петухов Гавриил Петрович (тоже, кстати, ветеран-фронтовик), предлагает, говорю, новенький трактор. Это всегда выгодно трактористу, всегда хорошо. А Харламов отвечает: «Нет. Потому нет, что должен я от старого взять весь его резерв». Вот как. И не принял новую машину. Хотя новая и в работе легче, конечно, и заработаешь на ней больше. Такой он, Харламов, всегда и во всем.
— Так что же? — спросил я, прощаясь с Сергеем Васильевичем. — Наступление продолжается?
Он развел руками, улыбнулся и кивнул в знак согласия: что ж, выходит, так оно и есть!