Чтобы покончить с «технологией» накапливания, отбора, изучения материалов к избранной теме, напомню, как Симонов во времена шестилетней своей работы над романом «Последнее лето» вернулся на «войну», вернулся на земли нашего грандиозного наступления в Белоруссии в 1944‑м. Читатель знает: солдаты генерала Серпилина действовали именно там. И вот, вместе с тогдашним майором, ныне генералом М. И. Чередниченко, участником тогдашних событий, писатель объездил и обошел все рубежи, искал и находил командные и наблюдательные пункты, стремясь заново увидеть подробности сражения глазами военачальников и глазами солдат переднего края, первыми поднимавшихся из окопов на трудный, решающий штурм.
— Не сочетаются ли в твоей работе две функции? — спросил я. — Историка и писателя.
— В окончательном результате — нет, а в процессе работы — да. Все же роман есть роман! В связи с этим хочу сказать, что не очень понимаю деления, касающегося реальной действительности. Это-де — окопная правда. Это — дивизионная, третья — штабная и т. д. Эта — большая, та — малая... А в действительности есть одна правда реального хода событий на войне. Обилие фактов никогда не мешает думать, наоборот — помогает. Вот и мне, чем больше накапливалось фактов, тем легче было работать над очередной книгой, над романом.
Сам понимая наивность своего вопроса, я все же задал его: усложнилась бы работа Симонова над его военными романами, не будь он четыре года на фронте. Поручик Лев Толстой действовал на четвертом бастионе в дни и месяцы первой Севастопольской обороны, и, несомненно, это помогло ему так верно и «похоже», реально показать солдат и офицеров той же обороны и в «Рубке леса» на Кавказе, и в «Войне и мире».
— Мне трудно представить себя как автора в такой ситуации — пишущего о фронте, не видя фронта. Поэтому и трудно ответить на твой вопрос. Во всяком случае, если бы я, будучи к началу войны здоровым молодым человеком, не пошел на фронт, а всеми правдами и неправдами добыл броню, то, думаю, у меня по крайней мере хватило бы совести не писать после этого о военных действиях. Но тут есть другая сторона дела, более значительная.
И Симонов, придав разговору неожиданный поворот, ссылаясь на то, что о великих войнах писали не только очевидцы, стал рассказывать о работах писателей и кинематографистов нашего времени. В годы войны они были юнцами, на фронт, разумеется, попасть не могли, а теперь создают такие фильмы, как «Белорусский вокзал», восстанавливая точные, верные характеры, чувства, побуждения ветеранов-фронтовиков.
— Недавно я смотрел ленту молодого ленинградского режиссера Алексея Германа о партизанском движении. В этом произведении есть и знание темы, и своя большая мысль. Я не знаю Бориса Васильева, написавшего повесть «А зори здесь тихие...». Наверно, он тоже был мальчиком в годы войны. Но когда я смотрел спектакль в Театре на Таганке, поставленный по этой повести, то снова не оставляло меня впечатление, что передо мной, бывшим фронтовиком, — настоящая правда о войне. Значит, ответственность за эту правду уже берут на себя тогдашние «мальчики». И если они сознают высокую меру этой ответственности, то фронт, его люди, подвиг народа воссоздаются для нас во всей их глубине и достоверности. Меня это радует, для меня, и не только для меня, разумеется, это очень важно.
...Ну, а новые работы самого Симонова? Его планы на будущее? Есть у него повести с общим для всех них героем — военным корреспондентом Лопатиным.
— Не нужно думать, будто эти вещи автобиографические. Будто Лопатин — это я. Он совсем другой человек. Но и в этих повестях сказались личные мои впечатления в дни сражений под Москвой, в Одессе, в Крыму, на Севере, в морской разведке. Вот вышла очередная такая повесть — «Двадцать дней без войны». Видишь ли, корреспондент, перебираясь с Западного фронта на Кавказский, получил короткий недельный отпуск. Из Москвы на Кавказ поездом тогда можно было добраться только через Ташкент, Ашхабад, Красноводск. На это ушло две недели. И вот мне хотелось в новой повести о Лопатине показать, что, вопреки ее названию, война-то, ее напряжение, ее грандиозный труд, ее героика проявлялись всюду, не только на переднем крае. И от этого чувства этой правды нельзя было освободиться нигде, ни в каком отпуске. Кстати, досадно — мало книг написано о «втором» фронте, не на Западе, а у нас — о фронте в тылу, у доменных печей, у мартенов и оружейных заводов. Без этого нашего «второго» фронта не было бы и Победы... — Ну, — добавил Константин Михайлович, — собираюсь еще вернуться к работе над стихами. Ну, еще — документальная проза. Склонность к ней я подтвердил несколькими книгами. Буду работать и над новыми, не только о войне, разумеется. Вот и в области кино, как ты видел, после ленты о сражавшемся Вьетнаме работал я над фильмом «Шел солдат...»