Далеко же увела скромного, мечтательного юношу та первая «дорожка-веревочка», по которой вошел он в большой мир пятилеток.
Худой, как всегда, пожалуй, даже еще больше осунувшийся, чем обычно, счастливый, взволнованный, Химич следил за работой гигантских механизмов, повинующихся легкому движению руки оператора на пульте управления. На нем был старый фронтовой полушубок, изрядно почерневший от машинного масла. Во время бесконечного странствования по всем узлам прокатного стана, по узким проходам верхнего этажа, напоминающим капитанские мостики стоящих в ряд кораблей, по лестницам, ведущим в подземный мир машины, Химич терпеливо рассказывал об особенностях новой конструкции.
Он говорил о том, как своеобразными, порой неожиданными решениями удается конструкторам выполнять главные требования, предъявляемые к такого рода машинам: прочность, высокая производительность, точность профиля получаемых изделий. Он напоминал о законе советской инженерии — обеспечить в новых машинах наибольшие удобства для рабочих, облегчить их труд, сделать их не слугами, а повелителями гигантских машин.
Он вдруг улыбнулся и вспомнил, как на первом испытании, не слишком доверяя новым автоматическим устройствам, вальцовщики вооружились ломами, приготовились помогать механизмам, направлять в ручьи летящие по рольгангам огненные змеи металла. Вскоре сконфуженные, но довольные вальцовщики свалили все ломы в одну кучу: с этим покончено! Механизмы, управляемые с помощью электричества, отлично делают свое дело без всяких помощников.
Несмотря на исполинские объемы всех узлов прокатного стана и разнообразие движений, совершаемых им невиданным «коллективом» машин, поражает в них действительно остроумное, простое и ясное решение кинематических задач, сложнейшего комплекса одновременно и быстро производимых операций прокатки.
— Знаете, — сказал Химич, — есть у наших конструкторов поговорка: «Сложное всякий дурак выдумает. Ты Придумай простое!» Ошибки и всякого рода глупые сложности в нашем деле могут происходить только от неясности цели, которую поставил перед собой конструктор. Главное — определить ведущую идею, цель, чего ты хочешь. Остальное — дело техники, навыка, опыта, как у музыканта, когда родилась в его воображении тема симфонии, ясная мелодия, выражающая самый дух будущего произведения. Найти для нее оркестровые краски не столь уж сложно.
У нас у всех есть замечательный учитель, — продолжал Химич, — это наш завод, перед которым страна из года в год выдвигает все новые и новые, сложные, но зато и захватывающие, интересные задачи. Нас, конструкторов, приучили мыслить в масштабах всей страны. И не заслуга наша, а наше счастье, что необъятный, обращенный в будущее труд всего народа необычайно расширяет кругозор советского инженера. Он способен решать и решает такие проблемы в технике, перед которыми порою спасует самый талантливый инженер в Европе и за океаном, развращенный узкой специализацией, бездушным практицизмом, духом наживы капиталистического предприятия.
Мы шли сквозь грохочущий мир машин, насыщенный неистовым жаром и светом раскаленного металла. Мы почти бежали вслед за глыбой шафранно-оранжевой стали, без помощи-человеческих рук появившейся в русле механической реки и мчавшейся к валкам, обжимавшим металл с чудовищной силой.
Вот где-то глыба раскаленного металла словно замешкалась, отклонилась на долю секунды от заданного направления. И тут же откуда-то из недр машины выскочили стальные «руки», мягко и властно подвинули слиток, бросили его в первый ручей прокатного стана и следили за его быстрым движением, пока слиток не превратился в рельс, в частицу стального пути, по которому помчатся во всех направлениях советские поезда.
И в последнем «переулке» этого проспекта машин мы увидели, как рельсы попадают в распоряжение станков-автоматов, завершающих окончательную отделку и отправляющих очередную порцию готовых рельсов на склад в ту долю секунды, когда контрольные аппараты дадут сигнал, что обработка каждого рельса окончена.
И поразительно: на всем этом проспекте передовой, совершенной советской индустрии не было видно людей. Машинами повелевали операторы на пультах управления станом. Во всем ощущалась воля советского человека, инженера, творца, ученика пятилеток.