Это был тот момент, когда, пытаясь выдержать наши встречные танковые удары, гитлеровцы снова рванулись со своими танками в наступление.
В решающую минуту Петров заметил, что наводчик одного из орудий действует медленно и плохо. Петров бросился к орудию и сам стал за прицельное приспособление.
Впереди скошенное поле, кое-где темные пятна кустарника. И тут немецкие танки атакуют нашу мотопехоту и мотоциклистов. Отбить удар противника в тех обстоятельствах могли только орудия Петрова, стрелявшие, как обычно, с открытых позиций. Беда в том, что орудий-то было маловато: по одной пушке на километр обороны!
В стальной лавине немецкой атаки шли «тигры».
Пушка, у которой Петров заменял наводчика, успела пригвоздить снарядами к земле одного «тигра» и сразу оказалась как бы в кратере вулкана. Все «тигры», пробивая себе дорогу, обрушили огонь на одинокую пушку Петрова.
Уже не хватало людей в орудийном расчете: кто лежал замертво, навсегда покончив с войной, кто мучился от того, что тяжкая рана не дает подняться с земли и помочь командиру.
Орудийный щиток изрешетило пулями и осколками, вскоре и вовсе сорвало — Петров продолжал стрелять. И был момент, когда враги сочли уничтоженным его исковерканное орудие. Но «тигры» медлили, ошеломленные отпором, маячили на гребне холма. И Петров увидел, как один из них начал медленно, осторожно, крадучись спускаться к тому подбитому «тигру». Экипаж недвижимого танка не выходил, притаился.
«На крюк хотят взять и уволочь «тигра», — понял Петров и, кое-как управляясь с поредевшим орудийным расчетом, один за другим послал восемь снарядов: по снаряду через каждые тридцать — сорок секунд. Он бил по толстой броне новых немецких танков и видел, что броня действительно надежная, она засветилась, стала багровой, металл раскалился от ударов наших снарядов, но выдержал. Обрушиваясь на броню, снаряды, скользя, взмывали вверх. Но Петров так и не дал фашистам вытащить стального «тигра» на крюке.
И бой шел до ночи.
Назавтра наша мотопехота отошла на другой участок фронта. Противотанкисты остались.
Накануне Петрову и его артиллеристам удалось вытащить на руках из-под огня то самое покалеченное орудие, при котором он действовал как наводчик. А наутро приказ батареям: занять снова те же позиции!
Петров подъехал к тому участку на трофейном «мерседесе», дальше, определяя обстановку, пошел пешком. Водителю приказал ждать в овраге. Подбитого «тигра» впереди уже не было. Видно, гитлеровцам удалось все же вытащить его ночью на крюке. На холме среди копен убранного сена опять маячили «тигры», чувствовалось, что есть за ними и вражеская пехота.
«Как занять огневые позиции в такой обстановке? — соображал Петров. — Фрицы — на бугре. Мы будем перед ними внизу как на ладони».
Все же он шел к прежней позиции. И вдруг услышал из ближней лощинки лязг танковых гусениц, тяжелое дыхание моторов. А он — один. Бессмыслица. Нужно быстро вернуться к своему «мерседесу». Петров подался назад к оврагу. А «мерседеса» уже не было — только пыль клубилась вдали за его колесами. Ну и трус же ты, водитель, хилая твоя душа!
Свирепея от стыда за такого человека, отходил Петров, избегая бессмысленной гибели под гусеницами «тигров». То ли гитлеровские танкисты жалели снарядов на одинокого русского офицера, то ли по другой какой-то причине, но стреляли они по нему стальными болванками. Восемь болванок насчитал Петров, и ни одна не достигла цели. А будь то осколочные снаряды, не вышел бы он из глупой переделки.
Прежних позиций батареям занять не удалось, но все же орудия были развернуты к бою и приняли бой. А вскоре началось наше ответное наступление, поглотившее и лавину фашистского наступления, и далеко нацеленные планы гитлеровской ставки. Настал час возмездия.
На участке, где действовали артиллеристы Петрова, ринулись в атаку и наша пехота, и наш танковый отряд. И батареи 1850‑го полка истребительной артиллерии поддерживали этот контрудар огоньком с закрытых позиций. Ну, то был славный денек! Теперь-то на наш улице праздник. И Петров был доволен: наблюдавший за боем маршал А. М. Василевский за мастерское ведение огня приказал наградить командира одной из батарей, лейтенанта Бузу.