Она перешла на медленный шаг, когда Брент был уже далеко. Она могла вернуться, догнать его, но не стала этого делать. Странное, торжественное чувство, неуместное этим солнечным весенним утром, нахлынуло на нее. Очень приятно быть любимой, но в этом есть свои недостатки, если не думать только о настоящем моменте. На короткий миг Ирадна задумалась, справедливо ли она поступает по отношению к Джону, к Бренту, даже к себе самой. Ведь когда-то придется принять решение – его нельзя откладывать вечно. И все-таки она никак не могла решить, кого из юношей предпочитает, – и вообще, любит ли она кого-то из них.
Никто пока что не объяснил ей, а сама она еще не открыла для себя того факта, что, если задаешься вопросом – на самом ли деле ты влюблен или нет,- ответ будет всегда отрицательным.
За Чалдисом лес простирался на девять километров к востоку, затем переходил в огромную равнину протяженностью на весь континент. Шесть тысяч лет назад эта земля была одной из самых больших пустынь в мире, и ее благоустройство стало одним из первых достижений атомного века.
Брент намеревался двигаться на восток, пока не кончится лес, а затем повернуть на север, к нагорью. Согласно картам, когда-то гряду холмов пересекала дорога, связывая все города на побережье в одну цепочку, которая заканчивалась Шастаром. Было бы очень удобно следовать по этому пути, но Брент сомневался, что дорога вообще сохранилась.
Он держался ближе к реке, надеясь, что она не изменила свое русло с тех пор, как были созданы карты. Река служила ему и проводником, и дорогой через лес, а когда деревья росли слишком густо, они с Солнышком всегда могли брести по мелководью. Лошадь не возражала против выбранного Брентом маршрута, к тому же здесь не было травы, которая могла бы отвлечь ее, и почти без понуканий она мерно трусила вперед.
После полудня лес стал редеть и вскоре остался позади. Брент вышел на открытую равнину.
Он сверился картой и заметил, что с тех пор, как она была составлена деревня сдвинулась на огромное расстояние к востоку. Но существовал проторенный путь на север, к низким холмам и дороге, которая вдоль них пролегала в древности и к которой он намеревался добраться к вечеру.
В этот момент возникли первые непредвиденные трудности технического характера. Солнышко, обнаружив вокруг весьма аппетитную траву, не могла воспротивиться желанию останавливаться через каждые три-четыре шага, чтобы перекусить. Брент был привязан к ее уздечке весьма коротким поводком, поэтому рывок в результате каждой остановки едва не выдергивал его руку из плеча. Тогда он удлинил поводок, но это лишь ухудшило дело, так как Брент вовсе потерял контроль над сотрудницей.
Брент животных любил, но вскоре ему стало ясно, что Солнышко просто злоупотребляет его мягким характером, Он терпел такое с километр, а затем направился к дереву, у которого были особенно тонкие и гибкие ветви. Солнышко осторожно, краем влажного карего глаза наблюдала, как Брент срезает тонкий упругий прут и напоказ затыкает ею за пояс. Затем она двинулась в путь с такой прытью, что он едва за ней успевал.
Как Тригор и говорил, она и вправду была потрясающе умным животным.
Холмистая гряда, к которой Брент направлялся, высотой была метров в семьдесят, с длинными, пологими склонами, Но на пути к вершине гряды оказалось множество мелкий холмиков и лощинок, которые приходилось преодолевать; поэтому солнце уже совсем клонилось к закату, когда они добрались доверху. На юге Брент увидел лес, который они не давно пересекли. Где-то там, в гуще деревьев, скрывался Чалдис, хотя юноша не мог сказать с точностью, в каком именно месте лежит деревня. Он с удивлением обнаружил, что не видит никаких следов большой просеки, сделанной людьми. К юго-востоку равнина простиралась, докуда видит глаз, ровное море травы кое-где разнообразили маленькие рощицы деревьев. На горизонте Брент увидел крошечные перемещающиеся точки и подумал, что там движется большое стадо диких животных.
На севере лежало море, примерно в восемнадцати километрах вниз по длинному пологому склону. Оно казалось почти черным в свете заходящего солнца, и только на мелких, будто нарисованных волнах поблескивали ниточки пены.
До наступления темноты Брент нашел защищенную от ветра лощину, привязал Солнышко к кусту и разбил маленькую палатку, которую старый Йохан специально соорудил для его похода. В теории, поставить палатку – операция проще некуда, но, как и множество людей до него, Брент неожиданно обнаружил, что она требует изрядной выдержки и умения. Наконец все было сделано, и он устроился на ночь.
Существуют вещи, которые не постигнешь умом, но которым учатся на печальном опыте. Кто б мог подумать, что лежащее тело человека настолько чувствительно к едва заметному уклону почвы, на которой разбита палатка? Еще более неприятными оказались резкие температурные колебания в голове и в ногах палатки, вызванные, по-видимому, сквозняками. Брент мог вынести постепенную смену температуры, но эти непредсказуемые изменения раздражали его до безумия.
Он раз десять пробуждался от тревожного сна, а может быть, ему только казалось, что десять, но к рассвету настроение Брента упало до нулевой отметки. Он чувствовал себя окоченевшим, несчастным, тело его затекло. Было такое чувство, что он не спал дней пять или шесть, и предложи ему кто сейчас отказаться от этого предприятия, он бы наверняка согласился. Он был готов – и даже с охотой – встретиться с опасностями на пути завоевания любви; но то, с чем он столкнулся в пути, было другое дело.
Неудобство ночлега вскоре забылось благодаря очарованию нового дня. Здесь, на холмах, воздух казался свежим с привкусом соли – из-за ветра, дующего со стороны моря. Каждая травинка вокруг была густо усыпана капельками росы, но скоро роса исчезла, высушенная встающим солнцем. Как хорошо жить на свете – особенно когда молод. И вдвойне лучше – когда ты еще и влюблен.
Они набрели на дорогу довольно быстро, практически только начав дневной переход. Брент не замечал ее раньше потому что она шла ниже по склону, обращенному к морю, а он ожидал увидеть ее на вершине холмов. Дорога была в превосходном состоянии – казалось, прошедшие тысячелетия нисколько ее не тронули. Природа тщетно пыталась стереть ее у себя с лица; слои почвы, которые изредка покрывали дорогу, смывались и сметались ее же, природы, слугами ветром и дождем. Огромной сплошной лентой, окаймляя море на протяжении почти двух тысяч километров, дорога по-прежнему соединяла города, любимые когда-то человеком и оставленные им в далекие времена.
Это была одна из величайших дорог мира. В древности она служила тропой, по которой дикие племена добирались к морю, чтобы обмениваться товарами с хитрыми ясноглазыми пришельцами из чужих земель. Затем у дороги появились новые, более обстоятельные хозяева; солдаты могущественной империи выровняли и вытесали дорогу среди холмов так искусно, что направление, которое они ей дали, осталось неизменным на протяжении многих веков. Они вымостили дорогу камнем, чтобы их непобедимые армии могли двигаться по ней быстрее любых других на земле; и именно по этой дороге их легионы молниеносно перемещались по велению великого города, чье имя они носили. Веками позднее этот город в свой последний час призвал их домой – и дорога осталась пустынной на пятьсот лет.
Потом были другие войны; под знаменами с изображением полумесяца и с именем Пророка на устах армии отправлялись на запад завоевывать христианский мир. Еще позднее, спустя несколько веков, здесь произошло последнее и величайшее из сражений, определивших исход войны, когда в пустыне сшиблись насмерть стальные монстры и с неба падала дождем смерть.
Центурионы, паладины, бронированные дивизии, даже сама пустыня – все исчезло. Но дорога осталась – самое причное из всех человеческих творений. Много веков несла она свою ношу; а теперь на всей ее тысячекилометровой ленте не было ни одного путника, кроме Брента и его лошади.
Брент шел по дороге три дня, все время видя рядом с собой море. Он привык к невеликим трудностям кочевой жизни и даже ночные неудобства теперь ему не столь досаждали. Погода стояла превосходная, теплые дни и мягкие ночи,- но их тонкое очарование подходило к концу.