Здесь, на улице, мы и сшиблись с зелеными. К счастью, автомат был только у одного и первой же очередью он высадил весь магазин. Стрелять тоже надо уметь. Драться штыком автомата меня никто не учил, да и не было у меня штыка, так что, привычно уклоняясь от удара длинного тесака, больше похожего на короткий меч, я воткнул одному из них нож в живот. Такие вещи мне гораздо привычнее, чем стрельба с дальнего расстояния.
Рядом с хрипом и руганью дрались остальные. Стрелять из пистолета ума большого не надо, но при том, что практически все орки были на вид здоровее и сильнее маленьких горнострелков, тех явно учили не только стрелять, но и орудовать любым попавшим под руку предметом. Попасть с разбега стволом в горло — я бы так не сумел. И отмахиваться прикладом от копья в общей свалке так, чтобы не зацепить ни одного своего товарища, а умудриться завалить копейщика, учившегося всю жизнь орудовать своим оружием, дело тоже не простое.
Все это продолжалось считанные секунды — от первого выстрела до момента, когда зеленые превратились в трупы. Зажимая нехорошую рану на бедре, сидел мой лейтенант Брэндон и ругался непослушными губами. Его успел полоснуть клинком один из орков. Вид у него был отвратительный. Явно потерял много крови и страшно бледен. Пришлось накладывать жгут. Очень важно при этом не забыть засунуть под него записку со временем, а то длительное пережимание может кончиться ампутацией. Таким вещам нас учат еще в возрасте щенка. Сделать еще что-нибудь в этих условиях было нельзя.
Потом мы затащили его и еще одного раненого в дом и стали дожидаться врача. Рация на удивление работала прилично, в ущелье с этим гораздо меньше проблем, чем в горах, и он прибыл быстро. Специально для этого у бронетранспортера находится его постоянное место. И связь, и транспорт всегда к услугам лекаря.
Дом, в котором мы остановились, и примыкающие к нему соседние были превращены во временный рубеж обороны. С крыш уже были видны многотонные камни, из которых построена крепость. Толстые стены надежно защищали гарнизон от навесного огня, прилегающая к форту территория простреливалась винтовками и пулеметами. Там засели снайперы, а возле специально пробитых дыр в стенах находились наблюдатели.
Наши солдаты и офицеры вперемешку валялись во внутренних помещениях занятого дома. Часть моментально заснула, часть лениво трепалась, кое-кто бродил, без особого любопытства рассматривая обстановку и немногое сохранившееся имущество. Все ценное отсюда вынесли еще до нас и, скорее всего, хозяева.
— Вставай, — пихнул меня ласково ногой капитан. — Идем со мной. Прощальный вечер. Начальство сказало, ты отныне свободен.
Прямо на полу был расстелен ковер, где в глиняных мисках выставлен нехитрый закусон из консервных банок и притащенных из местных подвалов овощей и фруктов. Выпивки не было, только что-то вроде кваса в многолитровом кувшине, тоже добытого в чьей-то кладовой. Вокруг ковра сидели все офицеры роты, сапер и минометчик.
— Садись, — показывая на свернутое в комок одеяло, пригласил Габи.
— Любая часть, — сказал он, минут через десять, когда первый голод был утолен, — всегда считает только себя лучшей из лучших. Это и правильно, надо гордиться своей семьей и стараться сделать ее еще лучше и престижней для окружающих. А воинское подразделение в широком смысле и есть семья. Гораздо надежнее, когда плечом к плечу стоят те, кому ты доверяешь. Не просто сослуживцы, но друзья.
Это не твоя война, но ты провел с нами достаточно много время, чтобы мы составили о тебе впечатление. В целом, положительное, — сделав паузу, закончил он. — Можно с тобой дело иметь. К нам я бы тебя не взял, — под усмешки остальных поделился он. — Бегать по горам не потянешь. Сейчас шел в облегченном виде, половину груза за тебя тащили, и то еле дышал. А вот в пехоту — вполне. Поднатаскать тебя слегка и смело можно проситься на командира взвода, — сообщил он под ухмылки остальных.
— Да я вроде и не рвался...
Мне и в моей роли совсем неплохо. Это я по вашим меркам не меньше командира батальона. Вокруг, — мечтательно сказал я, — бегает масса подчиненных, некоторые даже делают вид, что интересуются моим мнением, правда потом делают все наоборот, ведь они лучше знают. А я им не мешаю. Тоже делаю вид, что не знаю, чем они занимаются. Может, действительно, больше моего понимают. Но! — восклицаю, поднимая руку для усиления эффекта, — как только мне не нравится результат их действий, моментально просыпаюсь и начинаю раздавать наказания. Все дрожат и боятся.