Если бы Имрус был в доме один, он обязательно справился бы, но не хотелось выглядеть дураком перед прислугой. И всё же, оставив в покое буйную мебель, он уделил внимание другим диковинкам.
Лэр зашёл на кухню и, забрав бутылочку вина, вернулся в столовую и поставил её на стол. Хотя тут важно уточнение: поставил бутылку и фужер на созданную женой скатерть.
Не теряя бдительности, он налил себе вина и с величайшей осторожностью собрался выпить, но тут жидкость выскочила из бокала и, разделившись на трёх условных человечков крошечного размера, замаршировала по скатерти.
Имрус был в восторге и налил себе ещё вина, но цветная тряпка его переиграла. Десятки винных человечков выскочили из бутылки и устроили на тканом плацу парад. Генерал даже не замечал, как нежно поглаживает одарённую скатерть и с умилением смотрит на представление. Он выпил то, что осталось в бокале и, к его сожалению, талантливая скатёрка тут же впитала в себя всех солдатиков.
— Закусывать не будем, — прошептал он ей и отправился в кабинет просматривать отчёты, присланные управляющими.
Злата, вернувшись домой, вдруг ощутила свою ненужность. Имрус занялся младшим сыном, учитель увёл старшего, а она осталась одна. Взялась разбирать свои комнаты, но кураж по наведению чистоты прошёл, и хозяйственная суета стала казаться несвоевременной, ненужной и неумной.
Надо бы разобраться, в какой мир она попала, сколько здесь континентов, какие имеются королевства, что за расы их населяют… но всё это такая скука! Чем, скажите, ей помогли эти знания на Земле?
Она бесцельно меряла шагами выделенное пространство и, послав все разумные мысли куда подальше, ринулась вниз, чтобы забрать бумагу и краски младшего сына. Так же бегом вернулась назад и с жадностью, торопясь, принялась рисовать. Привычное занятие восстанавливало в ней душевное равновесие.
Сначала хотела изобразить только свой земной облик, но этого показалось мало и, разделив лист по диагонали, добавила нынешнюю себя. Дальше на бумаге с огромной скоростью появлялась зарисовка комнат двух миров и разделяющее их зеркало.
Обе девушки, юная и постарше, стояли друг напротив друга и касались ладонями. Злата даже не помнила, как раскрасила свой рисунок, но сил он у неё забрал много. Она оставила его у окна, подсыхать, а сама прилегла отдохнуть и проснулась уже только вечером.
Внизу выспавшийся малыш Каджи играл с диванами. Ему единственному удалось не только посидеть на них, но они даже стали участниками его игр и изображали ездовых животных. Нарисованные драконы следовали за малышом, перемещаясь с одного окна на другое, выпивая по стопочке из расставленных для них на каждом подоконнике компанией: генерал, учитель, Иржи. Каждая опустошённая драконами стопка вызывала у экспериментаторов восторженную радость и добавляла новых красок и объёмности в облик дракош.
— Лэра Больдо, — воскликнул Гьяси, — это удивительно и невероятно! Поначалу я подумал, что во всём этом заложена программа, что пусть неумело и с отступлениями, но вы использовали заготовки формул. Однако происходит невозможное! Понимаете? Всё, к чему вы магически прикоснулись, обладает каким-то своим зачатком разума и принимает собственные решения! Это открытие! Надо обязательно разобраться, как вы этого достигли!
— Э, лэр Гьяси, — настороженно начала Злата, невольно ища взглядом поддержки у генерала.
— Лэра, это гигантский скачок вперёд, наше королевство… — восторженные речи учителя остановил резкий удар под дых Имруса. Молодой человек согнулся, дети — замерли. Старший с подозрением посмотрел на своего учителя и подошёл ближе к отцу, а младший растеряно, переведя взгляд с мамы на папу, потом на брата, нахмурился.
— Лэр Больдо, — выпрямился Гьяси, — вы не понимаете…
— Моей жене не нравится ваш энтузиазм, как и мне. Вы дали клятву.
— И я её сдержу, — хмыкнул учитель, — но… — немного высокомерно посмотрел он на генерала.
— Никаких «но»! Вы ещё очень молоды и не думаете о последствиях. Кто и как будет изучать мою жену? Что с ней станет после всех магических исследований? Зачем нашему королевству вообще масса вещей, наделённых своим разумом? Они могут оказаться далеко не безобидными. Что станет с теми магами, кто освоит способности Талейты, и вдруг всех признают опасными?
По мере того, как генерал перечислял свои вопросы, учитель поникал и с сожалением осматривался.
— Вы готовы взять на себя ответственность за все последствия? За все те судьбы, что поменяете и, возможно, сломаете? А если всё, что касается Талейты, решат засекретить, вы понимаете, что вас пошлют воевать с припиской, что вы смертник?