— Нет… но как?.. — сообщение о смерти Владислава удивило.
— У твоего нет защиты от магии, а у меня оставались крохи. Я била в сердце… он не выжил, — скупо, без подробностей сообщила светловолосая молодая женщина.
Художница смотрела на лэру в своём теле и понимала, что та храбрится, а сама взволнована и даже паникует, но привычка к сдержанности ей помогает. Даже в таких сложных обстоятельствах она красиво причёсана, одета, будто собирается выйти в люди, и держит спину прямо.
— Езжай домой, взламывай дверь и меняй замки, — подумав, дала указания Злата, пытаясь собрать непривычно густые волосы в косу. — Он заставил меня написать дарственную, но мы всё ещё муж и жена. Если в доме есть любовница, гони её в шею. Ищи в квартире документы и оформляй её себе в наследство. Детей у него нет, про родителей особо ничего не знаю, а ты как жена имеешь право. Будь осторожна, никому не верь, — не зная, что ещё добавить, закончила взволнованная художница.
— Ладно, разберусь. Голова кругом, но мир интересный, — всё обдумав, неожиданно призналась Талейта. А Златка в теле лэры смотрела на неё и всё больше находила отличия. Взгляд, выражение лица, более властные и жёсткие. Жесты, манера разговаривать выдают в ней человека, привыкшего повелевать. Яркой, смешливой, лёгкой в общении и любящей весь мир Златки больше нет, и это уже не только заслуга Владислава.
— Ты не хочешь вернуться? — решилась спросить она у своего двойника, уже догадываясь, что та ответит.
— Нет, — уверенно и даже немного угрожающе, выдала Талейта.
— Твой муж… — художница видела, что налаживать контакт бесполезно, но не попробовать она не могла.
— Ненавижу его!
— Он считает меня тварью, пробравшейся в твоё тело.
— Небось, спасать меня собирается? — зло усмехнулась лэра.
— Да, — смотреть на своё бывшее лицо, перекосившееся от ненависти, было неприятно.
— Не смейте! — прошипела лэра. — Я тебя изуродую, если вы там что-то провернёте! — растопырив пальцы, она кровожадно провела ногтями по лицу, чтобы показать, что она имеет в виду.
Злата покачала головой и её глаза, наполненные болью и печалью, сейчас никак не подходили ухоженному юному личику.
— Но чем ты будешь жить? — мягко спросила она ощетинившуюся Талейту. — Тебе не страшно? В моём мире нет магии, у нас всё другое!
— Страшно быть заживо похороненной в четырёх стенах! — лэра прижалась лбом к зеркалу и в упор смотрела на изменившуюся себя.
Ей тоже было интересно, как её тело изменилось после того, как в него попала иномирянка. Лицо стало мягче, добрее и очень печальным. Исчезла годами лелеемая аристократическая холодность, но это уже проблемы землянки.
— Но как же твоя красота? Ты гордилась ею, — не скрывая усталости, спросила Злата.
— Ты тоже ничего, — неожиданно призналась лэра. — Я же посмотрела твою память, вокруг тебя всегда мужики крутились, только ты выбирать не умела.
— Имрус ни перед чем не остановится, чтобы вернуть тебя, — покачала головой Злата.
— Я предупредила, так просто я не сдамся и не вернусь! Думай, как его убедить не искать меня!
— Я мечтала о семье и когда попала сюда, то подумала, что очутилась в сказке, но ему нужна ты.
Грусть и тоска во взгляде собеседницы зацепили лэру:
— Солдафон! А хочешь, я сделаю так, что ТЫ будешь воспитывать его сыновей? Ты же мечтаешь о детях?
— Он меня не примет, — Злата отошла от зеркала, желая закончить бессмысленный разговор.
— Ты не поняла, его по боку! — быстро заговорила лэра с той стороны. — Скоро закончится брачный договор и я, то есть ты, будешь свободна, но там не указано, с кем останутся дети. Вроде как ни у кого не вызывает сомнений, что они будут у отца, поэтому в документе нет уточнений.
— Устраивать тяжбу? — Злата поняла, о чём говорит бывшая жена Имруса. — Он хороший отец и мне это не нравится.
— Ну и дура! За себя надо бороться. Имей в виду, ему скоро ехать в крепость, и если ты ничего не предпримешь, то очутишься одна в моём родном доме, и тебя вновь выгодно выдадут замуж.
— Для меня не катастрофа выйти замуж, — укоризненно заметила художница.
— Это большой риск, но дело твоё, — с лица Талейты теперь не сходило брезгливое выражение. Эта землянка какая-то мямля!
— А тебе совсем не жалко детей? Как можно предлагать их незнакомке?
— Я же просмотрела всю твою память, так что я знаю, что для тебя значат дети. А генералу я желаю всех кар и невзгод.
Злата ничего не ответила, лишь вновь покачала головой. Этой обозлившейся девочке в её теле ничего не объяснишь. Может, спустя годы она многое поймёт, а может, она редкая птица, которая идёт своим путём и борется за свою индивидуальность. Для художницы складывалась непростая ситуация, но играть судьбами детей она не хотела.