Погруженная в эти мысли, не сразу заметила, что вышла на огромную площадь, посередине которой находился фонтан. На краю фонтана сидел, низко опустив голову, человек (или не человек?) и сиял холодным синим светом. На него было больно смотреть. Сощурилась, подходя ближе. Вдруг, его сияние потухло и сразу стало видно, что его окружают четыре твари. Не знаю как можно назвать увиденные мною существа: ростом с огромную собаку, на длинных худых ногах, поджарые, почти высушенные тела, поросшие густой темной шерстью, тонкий длинный хвост, как у крысы. Лысые черепа, покрытые полупрозрачной желтоватой кожей, под которой были видны синие вены, остроконечные уши, крошечные глазки, две большие дырки вместо носа и огромная пасть, оскалившаяся множеством острых мелких зубок. Ужас рвался из моей груди, хотелось одновременно убежать подальше от этих монстров и закричать человеку: "Беги, спасайся!". Но сколько я не старалась, мои губы оставались неподвижными, ни один мускул не двинулся на лице, казавшимся застывшей мертвой маской. Мужчина молча, не поднимая головы, встал и под конвоем тварей направился к ближайшему дому, чьи двери были распахнуты настежь. Когда он исчез в провале двери, меня словно что-то подтолкнуло изнутри: "Иди, смотри, слушай". Нетвердой походкой, зашла в дом. Из глубины доносилось монотонное пение, похожее на молитву, слов было не разобрать. Ведомая неизвестной силой, двинулась навстречу голосам, прошла через несколько комнат, которые были абсолютно пусты, а их двери широко открыты, и оказалась на балкончике. Передо мной внизу разыгрывалось непонятное действо. Ритуал? Посередине круга лежал человек в черной маске, он был полностью обнажен, красивое стройное тело словно распято на полу, руки и ноги раскинуты в разные стороны. В помещении больше никого не было, только со всех сторон звучало это заунывное пение. Звук шел по нарастающей, хотелось заткнуть уши чтобы больше ничего не слышать. На самой высокой ноте он оборвался. Повисла оглушительная тишина. И в этот момент мужчина в круге резко выгнулся, как будто его пронзила острая боль и исчез. На полу остался только маленький предмет, который мне не удалось рассмотреть, потому что изображение поплыло, смазалось и потухло.
Я резко открыла глаза, вскочила с матраса и бросилась к зеркалу. Ужас прошедшей ночи, еще не оставил меня, мне было важно увидеть свои глаза. Те меня не разочаровали: карие "окна души" испуганно рассматривали меня из отражения и их совершенно не портили темные мешки, набрякшие снизу. Мое, родное, и плевать, что с мешками. Приведя себя в порядок и покушав, что Женька в сумку положила. Уселась с чашкой ароматного кофе на широкий подоконник, прокручивая в голове детали пугающего сна.
Я часто видела яркие сны, бывало, что снились и кошмары, но таких реалистичных не было никогда. Может, это связано с бабочкой, уютно устроившейся на моей руке. Словно почувствовав, что о ней думают, татуировка ожила и зашевелилась под кожей. "Привет, привет", - мысленно пропела я и, услышав тихое ответное "Привет", чуть не уронила чашку с горячей жидкостью себе на колени. "Блин, совсем крыша поехала". И тут же услышала в голове убийственное: "Не совсем поехала, не переживай". Зажмурилась и покрутила головой из стороны в сторону, чур меня! Но голос в голове не позволил закончится моему сумасшествию: "И это не поможет, просто прими все как есть. Ты теперь не одна. Нас двое и, боюсь, это может быть навсегда". Я, огорошенная, сидела и молчала, кажется даже ни о чем не думала, так меня приложило. Молчание затянулось, когда я решилась задать сакраментальный вопрос всех романов, где героиня слышит в голове голоса: "Ты вообще кто такой?". Собеседник задумался, видимо, подбирал слова, чтобы не добить меня окончательно: "Ася, ну давай, напрягись, подумай сама". Напрягать мозги получалось не очень хорошо, поэтому я выдала первое, что пришло в мою многострадальную голову.
- Бабочка?.
- А, если еще подумать, - изрек голос. "Кстати, довольно приятный мужской тембр", - не вовремя мелькнула мысль, на что тут же пришло лаконичное "Спасибо".
- Браслет? - сделала я очередную попытку.
- Ну, вот, - обрадовался собеседник, - видишь, как все просто оказалось.
- Просто?, - возмутилась я, - ты считаешь это нормально с каким-то дурацким браслетом разговаривать мысленно? Да, по мне психушка плачет!.
- И никакой не дурацкий, - обиженно произнес голос, напрочь игнорируя мой заход про заведение для умалишенных.
- А какой, если не снимаешься с руки? Конечно, дурацкий", - упорствовала я.
- Не снимаюсь, значит, так надо. А вообще-то тебя никто не просил меня одевать. Продала бы и горя не знала, кто-нибудь другой бы теперь со мной мучился, - не остался в накладе браслетик.
- Вот тут ты прав, опростоволосилась я знатно, - демонстративно вздохнула.
- Ладно, забыли, давай теперь учится жить вместе. Не хотелось бы все время воевать. Может, обговорим условия сосуществования?
- А что у тебя еще и какие-то условия есть? Может список моих обязанностей напишешь? Я рассмотрю его в сжатые сроки, обещаю, - съехидничала моя язвительная натура.
- Ася, ну ты же понимаешь, что мы можем очень сильно осложнить жизнь друг другу, только зачем? Я могу понять твое состояние. Столько всего сразу тяжело принять и не сойти с ума, поэтому я сейчас исчезну из твоей головы, а ты просто посидишь, осмыслишь все это дело. Только помни, я создан не для того, чтобы портить твою жизнь, а для того, чтобы помогать тебе по мере сил и возможностей. Я - твой друг, - изрек новоявленный друг и пропал из моей головы.
А подумать и, правда, было бы не лишним. Если бы мне кто-нибудь сказал, что я окажусь в такой идиотской ситуации, я бы ему только рассмеялась в лицо, ибо выглядело это все как полный бред больного сознания. Но в данном случае больное сознание принадлежало мне самой и с этим надо было как-то жить. Как он там сказал? Это, возможно, навсегда. Ключевое слово здесь "возможно", значит, есть какой-то способ избавиться от браслета. Хотя, судя по сомнению, сквозившему в этом слове, способ либо весьма неприятный, либо непроверенный. Надо будет выяснить у моего таинственного украшения подробности.
Теперь вернемся к вопросу о моем вероятном сумасшествии. Даже, если предположить, что у меня проблемы с психикой, ведь живут же как-то люди, и я смогу. Не агрессивна, особого внимания к себе не привлекаю, чувствую себя в здравом уме и твердой памяти. Да, и как хочется просто поверить в возможность существования сверхъестественного мира. Эх, увлечение миром фэнтези ни для кого не проходит даром. Отсюда, вывод: живем в преложенных обстоятельствах и не афишируем своих тараканов, даже Женьке. Она человек земной, твердо стоящий на ногах, поэтому точно не поверит, будет обращаться со мной как с тяжелобольной, а мне это надо? Тут поток моих размышлений был прерван громкой трелью домофона, приехала моя мебель.
Через час я, переполненная гордостью, любовалась новой обстановкой своей квартиры. В спальне появилась широкая кровать с кованными ножками и высоким ажурным изголовьем, комод темного дерева и большой торшер, дугой нависающий над спальным местом. В кухне стоял круглый стол, вокруг которого расположились мягкие стулья серебристого цвета, новая плита и высоченный холодильник. В большой комнате манил своими раскидистыми краями большой кожаный диван кофейного цвета. Напротив находилась мебельная система, на которую следовало водрузить телевизор, после его освобождения из недр упаковки. Ура! Этот мир не так уж и плох.
Достала ноут и по скайпу связалась с родителями, поделиться своей радостью. Устроила им экскурсию по квартире, таская компьютер и засовывая его в различные уголки дома. Мама сказала, что ей все очень понравилось, не зря потратила деньги и что я должна обязательно купить и ей в квартиру такие же шторы. Папа, как всегда бы немногословен, улыбнулся и сказал: "Солнышко, ты молодец!". Пока мы болтали с ними о разных жизненных мелочах, братишка все пытался залезть поближе к экрану, так и норовя нажать на какую-нибудь клавишу, мама с трудом сдерживала его порывы. В возрасте 4 лет он представлял собой вечный двигатель с большущим шилом в одном мягком месте, не знаю как его можно было выдерживать в больших количествах. У меня с Васькой была большая разница в возрасте, почти 16 лет, потому что у нас долго не получалось его родить, когда уже совсем отчаялись, появилось на свет это кудрявое непоседливое чудо. Василий был жутко избалован, затискан и заласкан всей многочисленной родней, но он так щедро отдавал в ответ свое тепло и любовь, что никто не мог ему противостоять.