В период промышленной революции возникли две экономические школы. Примечательно, что столь разные взгляды на мир могли развиться, поскольку каждая из них, казалось бы, смотрела на одну и ту же картину. Одна из них сосредоточилась на том, что ее сторонники считали гармонией экономической системы и ее способностью производить товары. Эту школу возглавляли классические экономисты, которые вырвали цитату Адама Смита из контекста и разработали теорию laissez-faire, которая, по сути, гласила: оставьте рынок в покое, чтобы он творил свои чудеса. Эту теорию часто называют либерализмом, и она подчеркивала свободу рынков, особенно устранение барьеров на пути импорта дешевых сельскохозяйственных товаров в Великобританию, что позволило бы снизить заработную плату. Другая школа, наиболее известная благодаря Карлу Марксу, подчеркивала роль эксплуатации рабочих и необходимость борьбы с ней.
В последующие десятилетия рост и эксплуатация происходили по обе стороны Атлантики. Росту способствовало не только накопление капитала и инновации, но и эксплуатация порабощенных людей, колоний и простых рабочих. Определить относительную важность этих ролей практически невозможно. Сегодня в пантеоне великих дарителей, основавших или пожертвовавших на крупные учебные заведения в XVIII и XIX веках, трудно найти людей, не запятнавших себя ни работорговлей, ни торговлей опиумом, ни тем и другим.
Великая депрессия и смешанная экономика
Но даже сторонники рынка не могли игнорировать Великую депрессию, когда каждый четвертый рабочий в США не имел работы. Финансовый крах 1929 года, в результате которого миллионы людей потеряли свои сбережения, был лишь худшим из финансовых потрясений, которые пережила экономика. Всего двадцатью двумя годами ранее произошла паника 1907 года, которая привела к созданию Федеральной резервной системы, но даже она не смогла спасти банковскую систему и экономику; потребовалась более широкая государственная помощь, которую президент Франклин Рузвельт оказал через "Новый курс".
Экономист Джон Мейнард Кейнс не только объяснил, что пошло не так во время Великой депрессии, но и предложил рецепт, что с этим делать. Его рекомендации предусматривали большую роль правительства - не всеохватывающую роль, за которую выступали социалисты и коммунисты, а более ограниченную, сводящуюся к управлению макроэкономикой. Тем не менее, это было анафемой для капиталистов.
Смешанная экономика, сформировавшаяся в годы после Второй мировой войны, была явно антисоциалистической. В ней преобладали частные предприятия, но государство играло важную роль в обеспечении конкуренции, предотвращении эксплуатации и стабилизации макроэкономики. Социализм - это режим, при котором средства производства находятся в руках государства. В отличие от этого, в преобладающей системе Западной Европы и США в центре внимания оставались рынки и частное производство товаров и услуг, а государство вносило свой вклад, занимаясь образованием, исследованиями, инфраструктурой, помогая бедным, обеспечивая пенсионное страхование и регулируя финансовые и другие рынки.
Эта экономическая модель была чрезвычайно успешной. В США рост экономики никогда не был таким высоким, а плоды этого роста никогда лучше не распределялись. США и весь мир пережили самый длительный период стабильности без финансового кризиса или глубокого спада. Модель пользовалась двухпартийной поддержкой, а налоговые ставки достигли новых высот при президенте-республиканце Дуайте Эйзенхауэре, который одновременно ввел крупные программы в области образования, инфраструктуры и научных исследований по всей стране.
Вариант модели в Восточной Азии, где правительство взяло на себя несколько более активную роль в содействии развитию, оказался самой успешной моделью развития за всю историю. Беспрецедентный рост сократил разрыв между этими странами и передовыми государствами. Следуя этой модели, Япония стала четвертой по величине экономикой в мире, а Китай - второй, по официальному обменному курсу. Но при измерении по более подходящему паритету покупательной способности (который корректирует разницу в стоимости жизни в разных странах) Китай к 2023 году станет крупнейшей экономикой, превысив США почти на четверть.
Теория" того, почему все так хорошо работало в эту эпоху, по иронии судьбы, так и не была разработана. Для экономистов она представляла ту же проблему, что и жираф для биологов. Жирафы существуют, даже если мы не можем до конца понять, как существо с такой длинной шеей может выжить. Только во второй половине двадцатого века мы достигли глубокого понимания ограничений рынков и того, как хорошо продуманное вмешательство государства может реально улучшить работу экономической системы.