Поскольку Фридман и Хайек стремились свести к минимуму роль государства и минимизировать важность внешних эффектов, они не уделяли много сил размышлениям о том, как лучше управлять внешними эффектами, если они существуют. Фридман опирался на "коленопреклоненную" зависимость экономистов от цен. Он считал, что цены необходимы для того, чтобы фирмы принимали решения о том, что и как производить, а домохозяйства - о том, что потреблять. Но он пошел дальше. Он утверждал, что должны использоваться только цены, поэтому если общество считает, что загрязнение должно быть меньше, чем производит свободный рынок, то правительство должно облагать загрязнение налогом, увеличивая "цену" загрязнения до уровня, который создает оптимальное количество загрязнения. Это уравновесит (предельные) затраты на загрязнение и (предельные) затраты на борьбу с загрязнением. По мнению Фридмана, "решение" проблемы загрязнения окружающей среды автомобилями заключается в том, чтобы "ввести налог на количество загрязняющих веществ, выбрасываемых автомобилем". Это "заставит автопроизводителей и потребителей снизить уровень загрязнения в собственных интересах".
Хотя Фридман был прав в том, что цены обеспечивают стимулы, с точки зрения экономической теории утверждение Фридмана о том, что лучше всего полагаться только на ценовые интервенции, неверно. При наличии множества провалов рынка - несовершенства конкуренции наряду с несовершенством информации, несовершенства рынков капитала и неравенства, которое налог на загрязняющие вещества может усугубить - необходимо сочетать налог на количество загрязняющих веществ с другими действиями правительства, такими как, например, регулирование, ограничивающее объем загрязнения, и государственные инвестиции в общественный транспорт.
Изменение климата - наглядный пример. Последствия регулирования могут быть более определенными, чем ценовые интервенции. Мы не можем точно знать, как фирмы и домохозяйства отреагируют на цену на углерод (сбор за выбросы углерода). Мы не можем быть уверены, что конкретная цена на углерод побудит энергетическую компанию перейти на возобновляемые источники энергии или домохозяйство пересесть на электромобиль, поэтому регулирование может быть предпочтительнее. Это особенно верно в таких ситуациях, как изменение климата, когда нас действительно волнует уровень концентрации парниковых газов в атмосфере, который напрямую связан с уровнем выбросов, и когда мы знаем, что существует реальная опасность превышения определенных пороговых уровней, установленных наукой. О том, почему "оптимальные меры" в ответ на такие внешние факторы, как изменение климата, предполагают комплекс мер, включая налоги на выбросы углерода, нормативные акты и государственные инвестиции, я расскажу далее в этой главе.
Нормативное решение
Лауреат Нобелевской премии политолог и экономист Элинор Остром указала на то, что существует другой способ решения проблемы общего пользования, который является более справедливым и потенциально столь же эффективным, как и решение Коуза о приватизации: регулирование. Ограничение количества крупного рогатого скота, овец или коз, которых может пасти каждый человек (или ограничение количества рыбы, которую человек может выловить), решает проблему. Исторические исследования в Великобритании показывают, что на самом деле большая часть общих земель хорошо регулировалась, поскольку общины сами принимали ограничения для предотвращения перевыпаса. Не было никаких аргументов в пользу эффективности огораживания земель, и приватизация не была необходима, как показала Остром, это происходит во многих развивающихся странах сегодня.
И приватизация, и регулирование носят принудительный характер. Приватизация полностью ограничила обычного шотландца или англичанина, пасшего скот на общих землях, в том, что он мог делать раньше свободно. В фундаментальном смысле приватизация общин повлекла за собой лишение прав собственности тех, кто раньше пас там своих животных. В отсутствие компенсации простолюдины, имевшие право на выпас скота, однозначно оказывались в худшем положении, чем до огораживания.
Неолиберализм научил нас смотреть на проблему глазами землевладельцев, которые, очевидно, были менее стеснены в средствах. Но если посмотреть на проблему глазами обычных людей, то регулирование было бы гораздо менее принудительным. Ограничение количества овец, которых мог пасти фермер, было гораздо лучше, чем полное отсутствие у фермера права на пастьбу. У каждого рядового гражданина было бы больше свободы, больше возможностей.