В научных областях - к которым я отношу изменение климата - существуют устоявшиеся протоколы, позволяющие определить, что известно с достаточной степенью достоверности, а что заведомо не соответствует действительности. Но это не так во многих других областях, даже в социальных науках. Я не вижу способа ограничить распространение ложных и запутанных идей в этих сферах. Нам придется жить в мире, в котором некоторые могут верить в темные силы, грандиозные заговоры и множество представлений, которые нельзя доказать научно, но которые могут вызвать явно вредные последствия. 10 Те из нас, кто верит в науку, должны сделать все возможное, чтобы создать более информированное и более разумное население. Зная, что рынок идей не работает идеально, нет никакой уверенности в том, что поле битвы идей будет лучше. Печальная правда заключается в том, что мир может стать еще более разделенным, чем сегодня. Мы можем оказаться в обществе, приверженном науке, разуму и ценностям Просвещения, где эти взгляды если не общепризнанны, то, по крайней мере, служат основой социального консенсуса, и в обществе, которое так или иначе застряло в мире, предшествующем эпохе Просвещения. В последнем наука и технологии могут даже продолжаться (как это было, в ограниченном смысле, в Советском Союзе), но с разрозненным влиянием на общество - например, в разработке более совершенных смартфонов, электромобилей и ракет. Будет вдвойне печально, если моя страна окажется во второй категории.
Размышления о толерантности за завесой невежества
Подход к принятию социальных решений, который я отстаиваю, - размышление о вопросах с точки зрения беспристрастного зрителя Адама Смита или за завесой невежества Джона Роулза - может быть полезен для размышлений о границах толерантности. Если за завесой невежества я не знаю, рожусь ли я богатым или бедным, стану ли религиозным фанатиком или светским ученым, я могу задать вопрос о том, как различные взгляды на толерантность влияют на гражданскую гармонию. Гражданские войны не приносят никому пользы, а ситуации, когда члены семей набрасываются друг на друга, хотя и не столь смертоносны, но не радуют никого. При слишком низкой терпимости к взглядам, отличным от собственных, конфликт практически неизбежен. Но если проявлять слишком большую терпимость, в частности к тем, кто нетерпим, тоже будет конфликт. Необходимо социальное давление, чтобы препятствовать нетерпимости. Только в обществе, где существует норма терпимости, особенно когда она направлена на действия, которые не затрагивают непосредственно других людей, может быть достаточная общественная гармония для нормального функционирования демократической системы. Очевидно, что в некоторых странах, в том числе и в США, эта норма больше не существует.
Говоря о толерантности как об инструменте, как о чем-то необходимом для нормального функционирования общества, я хочу подчеркнуть, что не отказываюсь от перспективы Просвещения, в которой толерантность рассматривается почти как фундаментальная ценность сама по себе. Но я предлагаю, чтобы этот подход помог нам продумать некоторые неизбежные головоломки, которые возникают, когда мы пытаемся определить границы толерантности.
Либерте, Эгалите, Братство
"Liberté, égalité, fraternité" ("Свобода, равенство, братство") - это был призыв Французской революции. В нем равенство и солидарность - социальная сплоченность - тесно увязывались со свободой и вольностью, и это вполне справедливо. Я утверждал, что равенство, или, точнее, увеличение доходов бедных за счет богатых, также увеличивает свободу первых и уменьшает свободу вторых. Я считаю, что этот шаг повышает благосостояние общества, возможно, даже благосостояние тех, кто находится на вершине, отчасти потому, что он повышает социальную сплоченность. Французские революционеры поняли, что социальная солидарность - это самостоятельная добродетель, необходимая для хорошего функционирования общества.
Солидарность невозможна, когда одни живут в роскоши, а другие голодают - именно такая ситуация сложилась во Франции и послужила толчком к революции. Когда в обществе слишком много неравенства, людям из разных слоев трудно смотреть на мир через одну и ту же призму, как бы они ни старались. Общество почти неизбежно поляризуется. Я объяснял поляризацию во многих странах, в том числе и в США, отчасти крайностями неравенства; и я утверждал, что политика, ведущая к большему равенству, будет способствовать большей солидарности и большей свободе, как я ее определяю, для большего числа граждан. Большая солидарность - меньшая поляризация - позволит нам смотреть на мир более одинаково, а это позволит нам достичь большего консенсуса по сложным вопросам, стоящим перед обществом, включая то, какие заявления и действия являются неправдивыми и социально вредными, и каким образом можно ограничить распространение этих заявлений в соответствии с другими ценностями.