На ощупь набрав номер телефона, Джек позвонил в справочную монтерейской больницы.
— Вас беспокоит Макгилл. К вам недавно поступила моя жена, Рэйчел Китс. Я сейчас к вам еду. Есть ли для меня какие-то новости?
— Подождите, пожалуйста.
Через несколько изматывающих душу минут трубку взяла дежурная сестра приемного покоя:
— Мистер Макгилл? Ваша жена в операционной. Это пока все, что известно.
— Она в сознании?
— Когда ее отправляли наверх, была без сознания.
«Врачи беспокоятся за ее мозг».
— А что именно оперируют?
— Вы можете минуту подождать?
— Я бы предпочел…
Трубка замолчала, и Джек понял, что у него нет альтернативы. Когда шесть лет назад Рэйчел ушла от него, альтернативы тоже не было. Он был в отъезде, и она просто собрала вещи и уехала вместе с девочками. Тогда он вернулся в пустой дом, чувствуя себя таким же беспомощным, как сегодня. Чуть позже, охваченный спасительным гневом, он продал дом и переехал в другой, где тишина не была такой гулкой. Теперь же ничего не помогало. За каждым поворотом ему чудилось прекрасное лицо Рэйчел — то целое и невредимое, то все в синяках и ссадинах. Сердце взволнованно билось.
Он прибавил скорость.
— Мистер Макгилл? — послышался в динамике мужской голос. — Это доктор Коули. Я занимался вашей женой, когда ее привезли.
— Что именно ей оперируют? — вцепившись в руль, крикнул Джек.
— Левую ногу. Там множественные переломы. Будут вставлять штифты…
— Мне сказали, что у нее черепные травмы, — прервал его Джек. От перелома ноги не умирают. — Она была в сознании?
— Нет. Действительно, у нее имеются ушибы мозга. Мы пока еще не знаем, к чему это может привести.
— Я хочу, чтобы вызвали специалиста.
— Он уже едет. Когда вы здесь будете?
— Я только что выехал из Сан-Франциско.
— Значит, часа через два?
— Меньше, — сказал Джек и, немного поколебавшись, проскочил на красный свет. — Вот мой номер сотового. — Он торопливо назвал цифры. — Позвоните мне, если будут какие-либо изменения, ладно?
Получив согласие врача, Джек набрал еще один номер. На этот раз, однако, он не спешил нажать кнопку вызова. Он не знал, что сказать девочкам. Они уже не маленькие, а нынешние подростки отличаются от тех, которых он знал. Если к этому добавить, что больше он с ними не живет, и то, что они девочки, — это уже тройное неудобство.
Но на сей раз ему не уйти от ответственности. Больше просто некому взять ее на себя.
Кэтрин. Вот как зовут ту подругу — Кэтрин.
Рэйчел никогда о ней не упоминала, хотя, собственно, она и говорила-то всегда только о девочках. А вот от самих девочек он о Кэтрин слышал — это Джек как будто припоминает.
Вот о ком они совершенно точно говорили, так это о Дункане Блае, причем не один раз. Он владелец ранчо, расположенного в Санта-Люсиас, что к востоку от побережья, по соседству с владениями Рэйчел.
Дункан вызывал у Джека неприятные чувства. Ему не нравилось, с каким восторгом девочки описывали его хижину, его бороду или его овец. Ему не понравилось, как девочки ухмыльнулись, когда он спросил, не встречается ли с ним Рэйчел. О, конечно, он понимал, что они пытаются заставить его ревновать, однако беда в том, что Джек вполне мог представить себе Рэйчел именно с таким человеком. Те, кто живет в горах, нередко отличаются некой грубой привлекательностью. Хотя, пожалуй, и Джека нельзя назвать каким-то недотепой. Он высокий, стройный, может вбивать гвозди наравне с лучшими столярами, строящими дома по его проектам, но все же он не умеет валить деревья в два обхвата, стричь овец или стрелять оленей.
Хочется ли ему сейчас, среди ночи, поговорить с Дунканом Блаем? Определенно нет, пусть даже его дочери считают того единственным настоящим мужчиной в округе.
Джек нажал кнопку вызова.
Едва успел прозвучать первый звонок, как в динамике послышалось нервное «Алло?».
— Привет, Сэм! Это папа. Как вы там, в порядке?
— Что с мамой?
— С ней все нормально. — Джек старался говорить как можно бодрее. — Я сейчас еду в больницу. Я только что говорил с доктором — ей делают операцию. Кажется, нога у нее здорово повреждена.
— Кэтрин сказала, что и ребра тоже.
— Вполне возможно, но на ногу надо наложить гипс. Освежи мою память, Сэм, — кто такая Кэтрин?