— Дай бог, — сказал дедушка. — Хорошо, что я их по норам расставил.
— Ага.
Они прошли по бревенчатому мостику через речку мимо водяной мельницы. Колесо не работало, с водоспуска свисали длинные сосульки. Тадао подбежал и отломил самую большую. Дедушка подождал, пока он вернётся, и они пошли дальше.
— Здоровая, да? — сказал Тадао, держа сосульку за толстый конец.
— Ага. Если подняться по речке повыше, там и побольше найдутся.
— Да?
Тадао отшвырнул сосульку прочь. Блеснув на солнце, она вонзилась в снег.
Тадао шёл, задрав лицо кверху. Небо было ясным, в противоположном от солнца краю висел прозрачный месяц. У подножия горы, сверкая стёклами, поднимался по шоссе автобус с лыжниками.
Они все шагали вверх по течению. Когда снег стал доходить до колен, пришлось остановиться.
— Давай сюда снегоступы.
Тадао положил снегоступы на снег. Дедушка нагнулся, чтобы помочь ему справиться с завязками, но Тадао хотел сам.
— Так не пойдёт, сразу свалятся, — сказал дедушка и, присев на корточки, завязал верёвки наново, крепко.
Тадао попробовал пройти по снегу. Ноги увязали только до щиколоток — вполне можно было идти.
— Нормально, не проваливаюсь, — сказал Тадао.
— Ещё наст не растаял.
Чтобы снегоступы не цеплялись один за другой, приходилось шагать, широко расставляя ноги.
Домов уже не было видно. Дедушка и Тадао дошли до первой горы. Высоко над головами вытянулись криптомерии. Нижние ветки у всех деревьев были обрублены, и казалось, что стволы снизу подвязаны ярким, сияющим солнечным поясом.
Извилистая тропинка, протоптанная углежогами, тянулась к вершине горы.
Дедушка и Тадао сняли снегоступы, перевязали сапоги верёвками, чтобы не скользить, и стали подниматься по горной тропинке, впереди дедушка, следом Тадао. Топор постукивал на ходу в своих деревянных ножнах. Там, где на крутых склонах снег не мог удержаться, виднелась поросль мелкого бамбука. Тадао вспотел, ему стало жарко.
Вдали раздался ружейный выстрел, по горам прокатилось эхо.
— Кто это? — спросил Тадао.
— А кто его знает.
— Дедушка, а ты когда‑нибудь стрелял из ружья?
— Угу.
— Правда?! И у тебя есть ружьё?
— Теперь нет.
— А когда было?
— Никогда. Мне его давали, — ответил дедушка. — Когда я ходил на войну, вот тогда мне и давали ружьё.
Тадао остановился.
— Ты стрелял в людей?
— Угу.
— А сколько застрелил?
— Много. Ну, пойдём же.
Дедушка стал карабкаться выше.
— Устал?
— Ага.
— Если не поторопимся, все зайцы разбегутся.
— Ага.
Между верхушками поредевших криптомерий показалось белесое солнце. Потом деревья кончились, и теперь гора просматривалась до самой вершины. За горой начинались холмы и лес, где они обычно охотились.
Тадао и дедушка спустились по пологому склону, занесённому снегом. Следов человеческих ног нигде не было видно.
— В лесу никого нет, — сказал Тадао, когда дедушка снова завязывал ему тесёмки на снегоступах.
— Сюда никто не ходит.
— А тот, с ружьём?
— Он сюда не придёт.
— Он зайцев из ружья стреляет, да?
— И лисиц.
— Хорошо, когда ружьё есть.
— Не нужно мне оно.
Дедушка стал завязывать свои снегоступы.
— Почему не нужно?
— А не нужно, и все.
— Да–а?
— Ну пошли.
— Ага. Дай проволоку понести.
Тадао взял связку проволоки и сунул её под мышку.
Оставляя две пары следов от снегоступов — большие и маленькие, — они, широко расставляя ноги, вошли в лес.
Солнечные лучи не проникали сквозь переплетение густых ветвей, но от снега в лесу все равно было светло. Повсюду лежали осыпавшиеся красные ягоды нандины.
Высоко на дереве засвистел свиристель. Тадао, разинув рот, поднял голову кверху. Красный хвост свиристеля метался среди ветвей. Ветки качались, с них сыпалась снежная пыль.
— Свиристель, да? — Тадао вспомнил и с удовольствием произнёс название птицы.
— Ага.
Дедушка продолжал идти вперёд.
— Они только зимой бывают, да, дедушка?
— Да.
— А что они делают летом?
— Улетают далеко–далеко.
— Куда далеко?
— На север.
Дедушка свернул с тропинки и медленно пошёл среди мелкого бамбука, внимательно глядя под ноги. На снегу было множество заячьих следов.
— Ещё больше, чем тогда, — сказал Тадао, понизив голос.
— Ага, — ответил дедушка и, свернув с заячьей тропы, пошёл в другую сторону.
— Можно же и здесь, — сказал Тадао.