— Вон та булочная, где ты спрашивал дорогу. Помнишь?
— Булочная? — переспросил он, безуспешно пытаясь вспомнить.
— Да вон же, смотри, — показала она пальцем. За стеклом булочной девочка увидела ту самую кассиршу, которая назвала её "хорошенькой деточкой".
— Здравствуйте, тётенька, — крикнула она, заходя в магазин.
— Добро пожаловать, — ответила кассирша.
— Вы помните, как мы у вас покупали булку? — спросила девочка.
— Правда? Когда же это? — удивилась женщина.
— Ну как же! Я стояла вот здесь, рядом с мамой… — стала объяснять девочка.
— Ах, та самая девчоночка! — поразилась кассирша. — Как же ты выросла! Тогда тебе было… пять лет, точно? А где же твоя мама?
Девочка, не зная, что ответить, посмотрела на отца, а он молча взял её за руку и вывел на улицу. Со страхом она взглянула на своё отражение в стеклянной двери и увидела перед собой девочку лет десяти. И ничего удивительного, подумала она, ведь папа так постарел. Да и воспоминания о матери уже потускнели, стёрлись. Они с отцом пошли дальше, и было уже неябно, кто кого ведёт за руку — мужчина девочку или девочка мужчину.
Прошло ещё много времени — не то несколько часов, не то несколько лет, — и отец с дочерью оказались у дверей огромного здания, похожего на склад.
— Ну вот наконец и наш Замок, — сказал отец. — Как бы была счастлива твоя мать. Жаль только, слишком поздно.
Девочка — нет, уже почти совсем взрослая девушка, — вздохнув полной грудью, возразила ему:
— В жизни ничто не приходит слишком поздно, папа. Не грусти.
— Да, ты права, — ответил отец. — Ну, подожди меня здесь. Пойду узнаю, как тут и что.
— Папа, дай я тебе воротник поправлю.
Девушка внимательно осмотрела отца, где‑то что‑то пригладила, расправила, и он, ссутулившись, вошёл в здание, в стенах которого не было ни одного окна.
Дочь* проводила его взглядом и, повернувшись лицом к улице, огляделась вокруг. На тротуаре дети играли в камешки, через дорогу, в тени дерева, шептались о чем‑то влюблённые, поодаль, у речки, сидели с удочками рыболовы.
— Ты — что тут делаешь? — раздался сзади звонкий молодой голос. Обернувшись, девушка увидела крепкого, спортивного юношу, который, широко расставив ноги, стоял на тротуаре и весело ей улыбался. Она почувствовала неожиданное смущение — у него были такие ясные, полные света глаза, казалось заглядывавшие ей в самую душу.
— Я жду отца.
— А где он?
Прислонившись к стене здания, они начали разговаривать. Юноша громко расхохотался:
— Замок? Ну, умора! Да нет на свете никакого Замка!
— Ты оскорбляешь моего отца! — воскликнула девушка, и её глаза наполнились слезами. Ей так понравился этот юноша, но теперь она была готова его возненавидеть. Увидев у неё на глазах слезы, парень сразу посерьёзнел:
— Прости меня, пожалуйста. Я и не думал никого оскорблять. Просто, по–моему, незачем тебе, такой молодой, дурить себе голову нелепыми фантазиями.
— Да отец всю жизнь ищет этот Замок! Мы столько шли, столько шли…
— Но это — его жизнь. А ты имеешь право жить по-другому, как захочешь. Поехали со мной кататься на яхте. Для нас, молодых, лучше моря ничего нет!
Девушка вытерла слезы и отрицательно покачала головой:
— Нет, я не могу бросить здесь отца одного.
Сказала и подумала: все, теперь я этого юношу никогда больше не увижу, и её сердце пронзила щемящая боль. А парень вдруг взял её крепко за руку и предложил:
— Тогда вот что. Иди внутрь и разыщи отца. Все лучше, чем ждать здесь неизвестно сколько. Я подожду.
Девушке стало вдруг очень легко. Её заплаканное лицо осветила благодарная улыбка, и она ответила на пожатие его руки. И бегом бросилась к дверям здания.
Внутри было сумрачно. Сбоку от входа, над стойкой, виднелась белая табличка с надписью "Регистрация", но там никого не было. Наверх вела лестница, и девушка стала подниматься по её деревянным ступеням, опираясь рукой на истёртые перила. Подъем кончился стеной, а выше начиналась новая лестница. За ней снова стена — и новый пролёт. И ещё, и ещё. Девушка упорно поднималась выше, выше. Она чувствовала, что с каждой ступенькой все дальше отдаляется от ждущего её снаружи юноши. Ей уже начинало казаться, что никакого снаружи вообще не существует. Есть только эта бесконечная лестница, и больше ничего. Но наконец девушка оказалась перед какой‑то дверью. Она медленно провела рукой по её деревянной поверхности, потом приложила ухо и прислушалась.
Ей показалось, что она слышит людские голоса, точнее, только голос отца. Такой знакомый, он с гордостью рассказывал кому‑то о ней, его дочери. Было ясно, что рассказчику никогда не надоест говорить на эту тему.