— Это все равно, что делать самодельные часы, — усмехнулся Григорий Григорьевич. Назойливость Якимова начинала его раздражать.
— Нам надоело заниматься одними корабликами, — решительно заявил Яша Якимов.
— Разве ты не видишь, что на этот раз мы делаем совершенно особенный корабль? — чрезвычайно сухо ответил Григорий Григорьевич. — А к тому же я никого не удерживаю здесь силой.
Действительно, отказавшись от паровой машины, Григорий Григорьевич нашел в себе терпение спроектировать модель парохода, колеса которого должны приводиться в движение двумя сильными часовыми пружинами. Пароход имел внушительные размеры — длиной он был около полутора метров.
— А может, сделаем его управляемым по радио? — подхватил Яша Якимов.
— Когда-нибудь — да, попробуем, — неопределенно согласился Григорий Григорьевич. — Сейчас заниматься этим преждевременно. Научитесь сначала владеть молотком и зубилом.
— Все равно, — упрямо повторил Яша, — кораблики мне надоели. Я хочу строить фотоаппарат. Или что-нибудь из электротехники.
— Уж не знаю, чего ты еще хочешь, — развел руками Мохов. — Здесь техническая станция, а не клуб вольных капитанов. Повторяю: не нравится, насильно не удерживаю.
Мысль построить фотоаппарат уже прочно овладела мальчиком. Не имея никаких руководств, он долго размышлял, с чего и как начать. Конечно, прежде всего следовало подержать в руках настоящий аппарат. С этой целью Яша отправился в магазин фототоваров. Сначала он долго присматривался к витрине, соображая, на чем остановить свой выбор, чтобы не перебирать все аппараты и тем не испытывать терпение продавца. Больше всего ему понравился раздвижной «Фотокор».
Яша объяснил продавцу, что отец намеревается сделать ему подарок ко дню рождения и вот послал его прежде выбрать что по душе. Продавец подал Яше «Фотокор». Мальчик долго и методично изучал каждую деталь. К сожалению, он не имел возможности заглянуть в механизм объектива… Но… ничего! Его устраивало уже и то, что удалось посмотреть. В голове начинал намечаться план постройки.
Кончилось тем, что продавец отобрал аппарат и прогнал его от прилавка.
В тот же день юный изобретатель приступил к выполнению задуманного. После долгих дней тишины в квартире вновь раздались стук молотка, шарканье напильника, звон жести. Товарищи приходили к Яше посмотреть, как идет дело, а заодно и помочь ему.
Яша работал, забывая о своих школьных делах. Про домашние задания он вспоминал уже в постели. На следующий день он, опустив глаза в парту и краснея, объяснял Ольге Михайловне или Сергею Петровичу, преподавателю литературы, почему не выполнено задание. С занятиями в школе у него в таких случаях дела шли из рук вон плохо, он скатывался в разряд неуспевающих учеников.
Только что тут было поделать? Увлечение бывало всегда таким сильным, что он уже никак не мог оторваться от своих моделей даже на одну минуту.
Когда однажды майским утром Борис зашел за ним, чтобы вместе идти в школу, он увидел на столе Яши собранный фотографический аппарат.
— Готов? — спросил Борис, осторожно приподнимая аппарат и разглядывая его со всех сторон.
— Ага.
— Меня первого снимешь? — попросил Борис.
— Ясно, кого же еще?
— А пластинки у тебя есть?
— Отец обещал купить, если…
— Что?
— Да вот, если с геометрией справлюсь. А мать сказала, что если ее еще раз из-за меня в школу вызовут, так она все мои модели повыбрасывает.
— Она ведь у вас такая. Сделает, пожалуй… запросто.
— Еще бы!
— Аппарат-то подальше спрячь. Здорово он у тебя получился. Прямо как настоящий.
Филипп Андреевич, действительно, купил и пластинки, и бумагу, и проявитель с фиксажем, и красный фонарь, и даже рамку для печатания снимков. Однако все это он закрыл в комод, объявив Яше, что не даст ничего, пока тот не исправит все двойки.
Пришедший Борис посочувствовал товарищу.
— Давай покажем аппарат Григорию Григорьевичу, — предложил он Яше, — может, ему так понравится, что он сразу достанет пластинки. Мы тогда всей станцией снимать будем.
Яша согласился.
Григорий Григорьевич долго вертел аппарат в руках. Ему не приходилось заниматься фотографией, и потому он не мог оценить всех качеств аппарата. Но все-таки он увидел, что вещь сделана мастерски. Глухое внутреннее раздражение овладело Григорием Григорьевичем.
— Покуда я вижу только блестящую игрушку, не более, не менее, — сказал он, — заберите ее и не отвлекайте ребят от работы.