Толстяк смотрел на него долго, не отрываясь. Лицо его замерло в грузной сосредоточенности. Толстые пальцы шевелились, ощупывая друг друга, живые в почти мёртвой неподвижности тела и лица. Казалось, короткие щупальца двух сцепленных тварей исследуют друг друга, опасливо и осторожно. Он тоже балансировал. Он также рисковал и чего-то боялся. Вот только чего?.. Незаметный Линус тихонько молчал.
— Ну-ну, — заметил он наконец, после долгой паузы, в течение которой враждебность и жар из комнаты постепенно улетучивались, сменяясь тривиальным сквозняком. — Значит, цивилизованными, — и снова замолчал.
Даниэль неподвижно ждал, чуть прикрыв глаза. Дверь растворилась, в комнату вошёл Алессандро в новой, темно-синей рубахе с кожаным жилетом поверх и расстёгнутым чёрным камзолом, украшенным светло-жёлтым шитьём. Шейный платок его был вызывающе лимонного цвета. Он выглядел спокойным. Будто ничего и не случилось.
На Даниэля при виде противника накатило воспоминание краткой схватки. Чувство изумления, чувство неверия, чувство торжества. Он подавил дрожь. Нуда. Это было естественно. Его учили лучшие имперские фехтовальщики, с детства. В подарок от Его Величества, который чтил память погибшего за Империю Отца. Одни из многих подарков роду Ферэлли. Впрочем, как и десяткам остальных Приближённых родов. Неудивительно, что, покинув Дворец, где, по сравнению с Драконами и Вельхом Гленраном, он выглядел и был ребёнком, здесь Даниэль внезапно оказался юным нобелем, гением короткого и длинного клинка.
Де Рео остановился у двери, увидев, что Даниэль сидит в его кресле. Лицо его, спокойное и немного отрешённое, не изменилось. Ферэлли подумал, что вообще все трое удивительно хорошо владеют собой. Та же мадам Венри, прожжённая интриганка, умевшая разыграть любую мину при любой игре, частенько выдавала себя движением губ, глаз, общим выражением лица. Впрочем, только тем, кто достаточно знал её, но все же... Эти же трое привыкли надевать на себя маску безразличного спокойствия. У них получалось хорошо.
— Так, Ферэлли, — оторвавшись от переплетённых друг с другом дум, решительно произнёс Хуан Пьетро Перон, снова вежливо и равнодушно глядя Даниэлю в глаза, — переговоры мы продолжим. Но позже. Сначала, милостивый сударь, приглашаю вас к ужину. А то нецивилизованно как-то у нас все получилось. Да?
Линус Витт бесшумно засмеялся.
31
Бальный зал, начищенный до блеска, был великолепен. Ажурные, невесомые занавеси, переплетённые лентами в причуды изящных форм, свисали сверху, прикрывая разноцветие оконных витражей. Люстры, одна многоцветнее другой, сверкали, стараясь пересветить друг друга, бросая тысячи отблесков и бликов на выложенный мраморной плиткой пол.
Бледно-розовые ромбы, дымчато-серые полоски и маленькие треугольники то белого, то светло-зеленого цветов испещряли зал, складываясь в овал, центром которого была хорошо видимая сверху корона Императорского Двора.
По стенам, согласно обычаю, крошечными звёздочками в овальных гроздьях пылали тысячи белых свечей. Ароматы южных цветов и свежего морского бриза переплелись в странном сочетании, которое невозможно встретить без вмешательства человеческой воли. Убранство одинаково роскошное и гармоничное восхищало душу, радуя глаз.
Странным казалось лишь одно: в огромном зале, сотворённом, чтобы полниться музыкой и смехом, играми и весельем, амурами, флиртом и интригой, украшаться великолепными платьями и камзолами на великолепных танцующих парах, присутствовали лишь двое.
Впрочем, этих двоих было вполне достаточно, если уж речь заходила о красоте.
— Ваше Высочество, — промурлыкала гостья, склоняясь очаровательно и изящно, — рада после стольких домыслов и слухов, стольких ночей ожидания воочию видеть вас.
Катарина, сидящая на тронном возвышении, в левом из четырёх кресел весьма неформально, чуть изогнулась, рассматривала пришедшую спокойно и лукаво, как сытая кошка, поигрывающая хвостом.
— Весьма рада, — кивнула она, улыбаясь. На щеках играл румянец, будто у разгорячённой школьницы после догонялок с мальчишками. — Принимать у себя посланницу столь желанных в нашей Империи сил. Госпожу...
— Грета Ланье, к вашим услугам.
— Эриния.
— Эриния, Ваше Высочество[10]. В высшем кругу.
— Хм...
— Конечно, Ваше Высочество. Ни секретов, ни тайн. Мне двести двенадцать лет. Основой моей речи к вам является лишь сообщение о прибытии и готовность выступить в роли покорного слуги.
10
«Гиар — эльфийский шёлк, тончайшее полотно из бронзовых волокон гиарового древа. Фактически наиболее ценная ткань из существующих, если не считать паучьего шелка, который плетут колдуны-умельцы далёкого Дар-Фарна и огненной тесьмы архаров юго-восточных земель. Изначально был предназначен для религиозных культов старшего народа; очень редко гиар используют для одежды, чаще пошивая из него занавеси или украшающие полотна, сплетая тончайшие картины из натуральных полутонов. В последние столетия он превратился в знак эльфства, выделяющий наследника старшей крови из толпы окружающих его людей, и ныне право использовать имеет далеко не каждый, а лишь особо награждённый членами Высокой Семьи, и во всей Империи таких насчитывается не более...»