«Основная показательная акция: из всех возможных жертв следует выделить Дарса Дерека де Клер-Амато, фигура которого подходит на эту роль идеально.
Рекомендация: немедленное пресечение всех действий; обвинение в заговоре против Империи и Императора; отвод от дел с внутренним трибуналом без разглашения и повторного слушания; дополнительно: возможно обвинение в нечистой связи с Диктатором, которая могла бы иметь место во время как обучения, так и адъютантства.
Точка разрешения первого кризиса: смерть генерала Амато; самоубийство после обвинений, направленных с нескольких сторон (запланированная акция с использованием простонародья и/или аристократии).
Основные направления постатаки: обвинение Совета в подлоге и ложной рифакции, в фактическом действии против Закона. Снятие обвинений с Амато и вывод его, как фигуры несправедливо обвинённого. В качестве фигуры обратного воздействия использовать Джоанну Хилгорр и любого из близких родственников генерала Амато.
Одновременно следует нанести дополнительные идеологические атаки по шести направлениям, каждое из которых...»
Старший Советник писал не переставая, словно художник, которому открылось Дыхание Божье, впечатывая в лист фразу за фразой, с облегчением и страстью человека, после долгих лет скитаний наконец-то нашедшего свой пустующий дом, и странная улыбка, не затухая, свободно бродила по его блиноподобному, трехподбородочному, очень выразительному и теперь уже почти не усталому лицу.
10
Мадам Венри со своим подопечным прибыла примерно полчаса спустя, когда завтрак был окончен, комната красного дерева подготовлена, Нож облачён в привычную незаметность, а Принцесса одета к предстоящей встрече подобающе.
Прошуршав лимонно-жёлтым платьем с кремовыми кружевами по полированному паркетному полу коридора, мадам застыла на пороге в низком и продолжительном поклоне, ожидая одобрительных и разрешающих слов, краем глаза исподлобья рассматривая новое платье и облик сегодняшней Инфанты.
— Доброе утро, — кивнула Принцесса, лицо которой по-прежнему отражало тень дальнего странствия, полной отрешённости от происходящего здесь и сейчас; бездумно, едва ли не ласково водя рукой, она завершала краткие записи и пометки в маленьком блокнотике с пергаментно-жёлтыми листами, обложкой из слоновой кости и крошечным бронзовым замком.
Ровная прядь иссиня-чёрных волос падала на её щеку, подрагивая всякий поворот руки, любое движение плеча. Поправляя атласно-белые складки с пенным кружевом оттенка едва заметной восходящей зари, предвещающей начало ветреного дня, Катарина коснулась кружева щекой, потёрлась розовой кожей о ткань, отстраненно и естественно, словно котёнок или человеческое дитя. Приподняла глаза, пусто глянула на застывшую в реверансе мадам.
— Проходи, — откладывая блокнот на столик справа, разрешила она, и в глазах её плыла тусклая глубина туманных небес.
— Ваше Высочество, — голос мадам, опытной и знавшей воспитанницу назубок, сейчас уловившей в облике Наследницы признак странного отстранения и желавшей пробудить её к жизни немедленно, чтобы она могла бесстрастно и вместе с тем вдохновенно следовать дальнейшим делам, наполнился тёплым мёдом, влажной страстью, солнечно-ясным воодушевлением и тёплой, спокойной радостью, будто принесённая весть стоила полкоролевства, — ваш галчонок... он прибыл.
Ей показалось, лицо Принцессы оживилось хотя бы на миг: дрогнули брови, в глазах, застывших взглядом в недоступной и пустынной дали, мелькнули слабая улыбка и блеск.
— Где он? — тихо спросила Инфанта, отводя послушные пряди и рассматривая пришедшую Венри с необычной, непривычной внимательностью, — как неуверенный в чем-то серьёзном человек, что в миг архисложного выбора замирает на минуту, на час, на день, вдыхая новые запахи привычного воздуха, увидев новые краски в старом окружении, услышав новый смысл в привычных словах, — замирает, выпадая из мира внутреннего во внешний, таким образом пытаясь отыскать подтверждение или отрицание своим мыслям, найти помощь размышлениям и мукам.
Мадам мысленно кивнула, отчётливо понимая происходящее, и спрятала своё изумление, так глубоко, как смогла. Она давным-давно не видела Принцессу задумчивой, неуверенной в себе, и слишком привыкла, как все остальные, удивляться, с какой лёгкостью дитя Высокой Крови принимает решение за решением, решает задачу за задачей... теперь ей на мгновение стало страшно. Как одинокой мыши в огромном поле, где нет возможности спрятаться, где кто-то безумный и жадный скосил всю траву, бросил косу и ушёл; где бывшая роща трав, полная запахов и теней, теперь встречает увяданием и пустотой, залитой ярким солнечным светом... После своего совершеннолетия Принцесса стала иной.