― Она ждет. Она проводит меня. Она сказала... ― Голос замер, косые глаза превратились в хитрые щелочки. ― Никто не должен знать, ― прошипела Хильд.
Она мне нравилась ― я думал, что люблю ее первой любовью. Или мне это только казалось, потому что она была первой женщиной, которую не просто хотелось трахнуть? Мне в голову не приходило быть с ней грубым, хотя чресла твердели всякий раз, когда я представлял белизну ее тела в темноте.
Но даже тогда я мысленным взором видел рубцы и кровоподтеки и не мог вообразить, как ее лицо искажается от страсти, без того, чтобы не увидеть закатившиеся глаза, белые и мертвые, и не услышать тот, другой голос, иногда шипящий, иногда скрежещущий.
Теперь я понял, что боюсь ее, боюсь ее волшбы. Если бы мог, я бы освободил ее, несмотря на все соблазны клада Атли.
Вернулись Нос Мешком и Стейнтор, поговорили с Эйнаром, а потом опять быстро зашагали прочь. Давшие Клятву встали, взвалили на плечи свою ношу и пошли через широкое плато, изрезанное каменистыми оврагами, усеянное костяшками серых камней в зеленых пятнах. Там и тут торчали подросты березы, как белые часовые, и горы вставали по обеим сторонам, тусклые, окрашенные вдали багрянцем.
Гуннар Рыжий поравнялся со мной, бросил искоса взгляд из-под выцветшей рыжины спутанных кудрей.
― Как дела, молодой Орм?
― Неплохо, Гуннар, ― ответил я между вдохом и выдохом, не замедляя шага.
Он немного помолчал, слышны были только скрип и позвякивание пожитков, хрюканье и натужное пыхтение. Наконец он сказал:
― Мы проделали долгий путь за малое время.
― Пожалуй, ― отозвался я, не понимая, к чему он клонит.
― Сдается мне, ты помечен, ― медленно продолжал он, и я настороженно посмотрел на него.
― Помечен? Кем? Он пожал плечами.
― Может, Одином. Но помечен. И Эйнар это знает.
― Эйнар? ― теперь я растерялся.
Он схватил меня за руку, и мы остановились, остальные нас обходили, некоторые тихо ругались из-за того, что мы стоим на пути.
― Я думаю, ты ― судьба Эйнара, ― сказал Гуннар низким настойчивым голосом, глядя направо и налево, следя, чтобы нас не услышали. ― Все плохое случилось с ним после того, как ты пришел.
― Я? ― отозвался я удивленно, а потом решил, что понял, о чем речь. ― Мы с тобой сели на «Сохатого» одновременно. Почему не ты погибель Эйнара? Почему я, Гуннар Рыжий?
― Я думал об этом, ― ответил он так искренне, что я устыдился своих подозрений. ― Но белый медведь был знаком... Эйнар пришел за тобой, взял тебя на корабль из-за медведя. Не скажу, кто из богов украл его удачу ― хотя уверен, что это Один, ― но он использовал для этого тебя.
Это, конечно, была чепуха, и я не мог избавиться от ощущения, что Гуннар говорит не все, поэтому покачал головой и взвалил на плечо пожитки.
― Эйнар так думает, ― сказал Гуннар Рыжий, и теперь я понял, зачем он остановил меня. Наши взгляды скрестились.
― Правда?
Он кивнул. Потом хлопнул меня по плечу.
― Давай поспешим, молодой Орм, иначе мы отстанем.
Ближе к вечеру мы ступили на луговую траву, все еще желтую, с пробивающейся зеленью. Потом, когда появились первые звезды, Нос Мешком и Стейнтор вернулись со своих поисков и подошли к Эйнару.
― Мы видели скот, ― сказал Нос Мешком.
― Бык и три дойные коровы, ― добавил Стейнтор.
― И мальчишку с желтыми волосами, который их пас, ― закончил Нос Мешком.
― А он вас видел? ― спросил Эйнар, и в ответ оба скривили губы.
Он погладил усы, а потом объявил, что мы встанем лагерем в лощине, обрамленной деревьями, которую прошли несколько минут назад. Разведем только один костер, для стряпни, в яме, чтобы не было видно.
Позже, после того как мы поели, он подозвал меня туда, где сидел с Гуннаром Рыжим, Кетилем Вороной, Скапти и Иллуги Годи ― верными псами Обетного Братства.
― Орм, ― сказал он. Лицо у него по другую сторону костра было темное, как могила, волосы ― будто саван. ― Скажи мне правду. Достаточно ли в порядке голова Хильд, чтобы она могла пойти к своему народу и объяснить, что мы ничего плохого не сделаем?
Я задумался и поймал себя на том, что скребу подбородок, как делал мой отец, ― чешу пробившийся пушок. Я задумался не о том, что у меня спросили ― у Хильды вполне хватило бы разума, ― но о том, почему был задан такой вопрос.
Означал он, как я решил, что Эйнар боится обитателей деревни. В конце концов они обратили в бегство отряд Вигфуса и были, вероятно, достаточно упорными бойцами. Видимо, он хотел выяснить, можно ли уговорить жителей деревни стать нашими помощниками. Если нет, он их затопчет, быстро и решительно, под покровом тьмы.
Я бы так не стал поступать.
Сложность в том, сказал я ему, что Хильд вряд ли захочет это делать, что она пришла сюда за своей сагой и ей нужно оказаться в той кузнице. Еще я сказал, что если у нас есть какая-то надежда добраться до конца этой китовьей дороги, нам нужно, чтобы Хильд была с нами.
А добрые люди из Коксальми этого не потерпят.
― Ты думаешь, они убьют ее? ― спросил Эйнар.
Я кивнул. Скапти хмыкнул, а потом сплюнул в догорающие угли.
― Откуда ты столько знаешь? Я вижу, тебе дорога эта девка, но она половину дня не в себе. А ты мальчишка ― клянусь титьками Фригг, ты не пробыл с нами даже одного сезона и едва вырос настолько, чтобы тебе была по размеру кольчуга, в которой ты расхаживаешь.
Я ощетинился, привстал, и большой Скапти помахал рукой.
― Тише, тише ― я никого не хотел обидеть. Не путай меня с медведем, молодой Орм.
Послышались смешки, я растерял гнев, смутился и снова поскреб лицо.
― Она отведет нас в кузницу, если ты отвяжешь ее и доверишься ей, ― сказал я, ощутив легкий укол страха за возможную ошибку. ― Может, мы сумеем вести себя тихо и проскользнем туда и обратно без всякого вреда.
― Я думал, кузница находится в деревне, ― рыкнул Кетиль Ворона.
― Нет. Насколько я понимаю, она на небольшом холме поблизости. Деревенские считают эту землю владениями бога, они боятся его и никогда не ходят туда, по словам Хильд.
Здесь я прилгнул. Ничего такого Хильд не говорила, разве что в бреду разок-другой обмолвилась, а об остальном я догадался.
Эйнар обдумал, потом кивнул.
― Войдем, выйдем, а потом двинемся на запад, к «Сохатому», ― сказал он.
― И дальше, ― проворчал Скапти, ― туда, где есть что-нибудь кроме рыбы.
Следующее утро выдалось туманным, сизые пряди змеились вокруг наших лодыжек, ложились в низинах и под деревьями, как дым.
За несколько минут мы оказались на вершине холма. Туман скатывался вниз по склону, и утреннее солнце сжигало его клочья. Голый склон вел к опушке большого леса, где сверкала река.
Хильд остановилась и указала на скалистый выступ за рекой и деревьями, почти голый, если не считать рощицы чахлых пихт.
― Кузница находится внизу, ― сказала она, а потом повернулась к северу. ― А деревня в часе ходьбы в ту сторону. Я ходила туда иногда, но та... ― она осеклась, обхватила себя руками и тихо вздохнула.
Кетиль Ворона с сомнением посмотрел на Эйнара. Хильд пошатнулась, и Иллуги Годи поддержал ее. Я подошел и услышал, как она говорит ― словно пытаясь отдышаться:
― Старый вход закрыт. Не пройти. Только с вершины. Не пройти, Орм. Понимаешь? Не пройти... ― Глаза ее закатились, и она упала на меня.
― Епть... ― сказал Скапти. ― Теперь придется ее тащить.