«Придётся быть очень осторожным, – напомнил он себе. – Кожаная куртка не защитит от переломанных костей».
Тощий Стэт издал воинственный клич и замахнулся булавой, намереваясь проломить череп противника первым же ударом, но Айзек легко увернулся, скользнув вправо, и нанёс рубящий удар мечом. Тупое лезвие попросту отскочило от дублёной кожи доспеха Стэта, не причинив тому особого вреда. Противник рассмеялся и мгновенно нанёс ответный удар, но Айзек видел его и поднырнул под булаву, уходя от её острых шипов и одновременно попытавшись достать до висевшего на поясе Стэта кинжала. Однако не тут-то было – мужчина проворно отскочил, оставив Пса ни с чем, и снова замахнулся, целясь выпрямляющемуся Айзеку в грудь. Мгновенно отшатнувшись, Пёс позволил булаве чиркнуть по мечу, отводя удар в сторону, – стёртые кандалами запястья отозвались болью, и парень чуть замешкался.
Стэт тут же воспользовался этим, чтобы обрушить на противника град ударов: Пёс вновь вынужден был отступать, уворачиваясь от смертельно опасной булавы и, по возможности, сбивая атаки мечом, – по крайней мере, на это его тупое оружие годилось. Избежав очередного удара Стэта, Айзек изловчился и пнул противника в живот, надеясь, что его сил хватит на ощутимый удар. К облегчению Пса, мужчина согнулся чуть ли не пополам и отступил. Будь меч Айзека острее, парень мог бы прямо сейчас достать Тощего Стэта, но с таким непригодным оружием ему оставалось или оглушить противника, или в очередной раз попытаться добраться до кинжала.
Но стоило только Псу сделать шаг вперёд, как Стэт стремительно выпрямился. На этот раз не до конца зажившие лодыжки подвели бойца, и Айзек оказался недостаточно проворен – булава зацепила правую руку у самого плеча, и острые шипы на её конце разорвали кожу и мышцы. Парень выронил меч и, не удержавшись на ногах, рухнул на посыпанный песком пол клетки. Публика тут же взревела, требуя прикончить его.
Стэт растянул губы в улыбке и направился к поверженному бойцу.
– Неужели ты поверил, что твоих хилых силёнок хватит, чтобы пробить доспех? А теперь приготовься стать жарким, Пёс.
Айзек сумел дотянуться до оброненного меча, но не слишком добротный клинок вряд ли станет помехой для прямого удара тяжёлой булавы – парень это понимал слишком хорошо. Старательно изображая смертельный ужас, Айзек подпустил победно ухмыляющегося противника поближе и пнул в колено. Тощий Стэт вскрикнул, его нога подвернулась, а последовавшая подсечка опрокинула мужчину на пол. Айзек же, стремительно вскочив, бросился на Стэта и через мгновение уже прижал противника к полу клетки, упёршись коленями в грудь. Тощий Стэт попытался дотянуться до булавы, но Айзек покачал головой и оттолкнул её в сторону.
– Жаркое из Пса отменяется. – Левой рукой парень выдернул из-за пояса Стэта кинжал, которым тот так и не воспользовался, и упёр остриё под подбородок противника.
Публика заревела, причём далеко не от восторга. Собравшиеся вокруг люди проклинали Айзека за то, что он выжил, в то время как они ставили на его поражение и теперь потеряли кучу денег. Распорядитель боёв поднял унизанную перстнями руку, успокаивая орущую толпу, и объявил:
– Пёс победил. Желает ли кто-нибудь выкупить Тощего Стэта?
Над площадью повисла гнетущая тишина.
– Прикончи его, – кивнул распорядитель боёв.
– Смерть! Смерть Тощему Стэту! – выкрикнул кто-то, и толпа тут же подхватила этот призыв.
– Да будет так. – Парень взялся обеими руками за кинжал и с силой вогнал его в горло противника.
– Итак, у нас новый чемпион, – провозгласил распорядитель. – Пёс работорговца Дьюхаза! Поприветствуйте его и запомните это имя!
Айзек засунул окровавленный кинжал за пояс и встал, придерживая пульсирующую болью правую руку – шипы на конце булавы порядочно распороли плечо. Распорядитель продолжал что-то вещать, но парень не слушал его. Айзек смотрел на сотни лиц вокруг себя и видел в них лишь злобу, кровожадность и алчность. А он стоял перед ними: ненавидящими его, бесчувственными и бессердечными игроками, которые пришли посмотреть на боль и смерть других людей. Пришли, чтобы насладиться властью дарить и отнимать жизнь, пока сами они в безопасности выпивали и смеялись, освистывая умирающих на арене рабов. Презираемых ими ничтожеств, чьи жизни и смерти были всего лишь поводом для ставки.
А Айзек был вынужден стоять перед ними, чувствуя, как по спине бежит кровь, как пот разъедает открывшиеся от резких движений раны: вчера работорговец был не в духе и вместо оговорённого одного удара за покушение выместил на невиновном пленнике всю свою злость.