Айзек покачал головой.
– Эти люди пообещали, что найдут моих псов и принесут мне их головы, если я нарушу слово. Однажды они уже сумели поймать их, так что я поверил.
– Но… – Внутри Алессандры всё похолодело от ужаса. – Но как же теперь? Они бросятся искать нас. Нам надо скорее уходить из города.
– Нет. Я не уйду отсюда. Здесь пропали мои родители, и я останусь здесь. Вдруг я смогу узнать когда-нибудь, что сталось с ними? А ты уходи. И очень тебя прошу, возьми с собой Усберго, Афето и Леальта. Я скажу им слушаться тебя и охранять от всего. Они станут тебе верными защитниками. А я буду спокоен, зная, что отчиму и мачехе не добраться до моих псов.
– Нет, что ты. – Девушка протестующе замахала руками. – Я не могу. Это же твои друзья.
– Пожалуйста. Помоги мне, как я помог тебе. Спаси моих друзей.
Айзек с такой мольбой смотрел на неё, что сердце Алессандры не выдержало.
– Хорошо. Но как же ты без них? Тебе ведь будет тоскливо и одиноко?
– Ничего. Я справлюсь. Гораздо хуже будет, если моих друзей убьют из-за меня.
– А ты, малыш? Куда же пойдёшь ты сам?
– Не волнуйся, я не впервые на улицах. Я найду себе убежище и смогу раздобыть еды.
Алессандра прищурилась.
– Ты ведь не вернёшься к этим людям? Несмотря на то, что дал слово. Теперь твоим псам ничего не грозит, а потому тебе нечего бояться. Айзек, скажи мне, что не вернёшься назад?
Мальчишка помотал головой.
– Конечно, нет! Я не такой дурак!
Девушка неуверенно кивнула.
– Вот и хорошо. Спасибо тебе за всё ещё раз.
Алессандра отвязала ленту от своего платья и подала Айзеку.
– Это тебе. На память. И в знак благодарности. У меня больше ничего нет, увы. Ты удивительный малыш, Айзек.
– Спасибо. – Мальчик спрятал ленту в карман и сжал свору в объятьях. – Я буду бесконечно скучать по вам, друзья.
К рассвету Айзек уже вернулся к дому мнимых родителей. Алессандра, без сомнения, права – псы теперь вне досягаемости для пьянчуг. Но дело ведь было не в этом – мальчик дал слово и не мог запятнать память о верных Усберго, Афето и Леальте нарушенным обещанием. Мальчишка знал, что мачеха и отчим опять изобьют его, что они будут в ярости, поняв, что он помог сбежать Алессандре. Ну и пусть. Айзек просто не мог не выполнить клятву, данную от чистого сердца.
Глядя на выползающий из-за соседних крыш оранжевый диск заспанного солнца, мальчик сел у крыльца и, обхватив колени руками, положил на них подбородок. Он не хотел заходить в дом и видеть пьяные рожи мачехи и отчима. Уж лучше он хоть немного оттянет наказание и подождёт их здесь.
Солнце поднималось всё выше, а как следует выпившие супруги всё не просыпались. Пригретый его ласковыми лучами, убаюканный радостным щебетанием птиц, Айзек задремал.
Его разбудили яростные крики и топот ног в домике. Мгновенно проснувшись, мальчик глянул на солнце – оно было почти в зените, а значит, Алессандра и его псы уже далеко от города и вне опасности.
Громко матерясь всё ещё заплетающимся языком, мужчина вывалился на крыльцо и тут же, споткнувшись о собственные ноги, полетел вниз. За ним поспешно выскочила визгливая жёнушка с тонкой хворостиной в руке.
– Проклятый пацан! Чтоб его тёмные духи разорвали! – Пьяница как раз пытался подняться на ноги, когда его взгляд натолкнулся на замершего у крыльца мальчика. – Ах ты, сукин сын!
Мужчина поднялся и угрожающе закатал рукава.
– Он здесь, жена.
Внутри Айзека всё обмерло, когда отчим протянул руку и схватил его за шиворот.
– Ну-ка, иди сюда, поганец. Нам надо кое-что обсудить.
«Зато Алессандра и псы спасены», – старательно убеждал себя мальчишка, сжимая в кулаке подаренную принцессой ленту и с ужасом глядя в налитые кровью глаза мужчины.
– Где? – Отчим встряхнул Айзека. – Где девка?
Женщина, к этому времени уже тоже спустившаяся с крыльца, протянула руку и стеганула мальчишку хворостиной по плечу.
– Отвечай!
– Не знаю! Ничего не знаю! Отпустите меня, пожалуйста! Я ни в чём не виноват!
– Ну да, как же! – Мужчина обнажил в злобной улыбке редкие зубы, обдав Айзека пивными парами. – Как миленький всё расскажешь, уж поверь мне!
Отчим поудобней ухватил мальчишку за плечо и потащил в дом. Мачеха посеменила следом, всё норовя щелкнуть Айзека хворостиной по спине.
– Расскажешь, расскажешь. Ещё как расскажешь!
Захлопнув тяжёлую дверь, мужчина толкнул Айзека на середину комнаты и снял с крюка старые, рваные ремешки от упряжи.
– Будешь сговорчивым – меньше получишь.
Мальчишка на собственной шкуре знал, как больно бьют эти ремешки, а оставшиеся кое-где куски металла до крови рассекают кожу. Айзек испуганно всхлипнул и попятился.