Утром, лежа на спине, разглядывал глиняные гнезда ласточек в углах мостовых пролетов. Посмотрел на мальчика, но тот отвернулся: лежал, уставившись на реку.
– Мы ничем не могли ему помочь.
Мальчик продолжал молчать.
– Он скоро умрет. Если бы мы поделились с ним едой, нам самим бы не хватило, тогда умерли бы мы…
– Я понимаю.
– Ну и когда ты начнешь опять со мной разговаривать?
– Уже начал.
– Точно?
– Да.
– Ну хорошо.
– Хорошо.
Они стояли на дальнем берегу реки, звали его. Сгорбленные, в лохмотьях, боги, бредущие в безжизненном пространстве. Пересекают котлован исчезнувшего моря, весь в разломах и трещинах, как разбитая тарелка. Расплавившийся песок там, где промчался огненный смерч. Силуэты медленно растаяли вдали. Проснулся и лежал в темноте.
Часы остановились в 1.17. Долгая вспышка света, затем – серия глухих толчков. Он встал и подошел к окну.
– Что это было? – спросила она.
Он не ответил. Пошел в ванную, щелкнул выключателем, электричество уже отрубилось. Мутное розовое марево в окне. Опустился на колени, заткнул пробкой ванну, отвернул краны до упора. Она стояла в дверях ванной комнаты – ночная рубашка, одна рука придерживает живот, другая вцепилась в косяк.
– Что это было? – спросила снова. – Что происходит?
– Я не знаю.
– Почему ты решил помыться?
– Я не собираюсь мыться.
В том далеком прошлом однажды проснулся в пустом лесу и слушал в кромешной темноте крики перелетных птиц. Приглушенные расстоянием, высоко в облаках. Птицы бесцельно кружили над землей – так муравьи бессмысленно бегают кругами по краю тарелки. Он пожелал птицам счастливого пути. Они улетели, и больше он их никогда не слышал.
У него сохранилась колода карт – нашел ее в каком-то доме в ящике письменного стола, карты истрепанные, кое-где порвавшиеся, не хватает двух треф, но они все равно иногда играли, расположившись у костра и закутавшись в одеяла. Пытался вспомнить правила карточных игр своего детства. «Старая дева». Несколько вариантов виста. Был уверен, что перепутал все правила, и потому изобрел новые игры и придумал им названия. Вроде «Ненормальной указки» или «Кошачьей отрыжки». Время от времени мальчик спрашивал его о прошлой жизни, про которую сам ничего не помнил, так как не застал ее. Долго думал, прежде чем ответить. Прошлое не вернешь. Про что ты хочешь узнать? Решил покончить с вымыслами. Стало противно, ведь фантазии – сплошной обман. Мальчик сам напридумывал: что будет на юге, про других детей. Не мешало бы обуздать детские фантазии, но он не мог себя заставить. А кто бы смог?
Нет списка неотложных дел. День предопределен. Час за часом. Не существует «позже». «Позже» – это уже сейчас. Красивые изящные вещи, дорогие чьему-то сердцу, одновременно источник страданий. Рождаются из горя и праха.
– Так-то вот, – прошептал спящему мальчику. – А у меня есть ты.
Думал про снимок, брошенный на дороге, говорил себе, что должен постараться сделать так, чтобы они ее не забывали. Но не знал как. Проснулся от приступа кашля, отошел подальше, чтобы не разбудить сына. Шел вдоль каменной стены, завернувшись в одеяло, то и дело опускался на колени, как кающийся грешник. Кашлял, пока не ощутил вкус крови во рту. Произнес вслух ее имя. Решил, что, наверное, звал ее во сне. Вернулся и увидел, что мальчик не спит.
– Извини.
– Ничего.
– Постарайся уснуть.
– Как бы мне хотелось быть с мамой.
Он ничего не сказал. Сел рядом с маленькой фигуркой в ворохе одеял и чуть погодя заметил:
– Имеешь в виду, что тебе хотелось бы умереть.
– Да.
– Ты не должен так говорить.
– Но это правда.
– Не надо говорить о таких плохих вещах.
– Не могу не говорить.
– Я понимаю. Ты постарайся.
– Как?
– Не знаю.
– Мы остались в живых, – сказал он сидящей напротив жене. От светильника падал слабый свет.
– В живых?
– Да.
– О господи, да что ты несешь! Какие живые? Мы ходячие мертвецы из фильма ужасов!
– Прошу тебя.
– Мне все равно. Даже если ты заплачешь. Все равно, слышишь?
– Пожалуйста.
– Перестань.