Неро прыгнул с высоты восьми метров, и мягко перекатился, смягчая приземление. До Кейна долетел звонкий шлепок, когда он хлопнул по забралу шлема ближайшего наемника, пытающегося подняться.
– Слазь с него!
– Скажи «пожалуйста»! – Прошипела наемница, и швырнула в Неро винтовку, одновременно выдергивая что-то из чехла на поясе. Звякнула магнитная защелка. Он присел, уклоняясь, кувыркнулся вперед, а за ним внезапно вспыхнул песок – багровой, мерцающей в темноте полосой. Красный язык прыгнул, изгибаясь, к самым ногам Джой, и потек в сторону, истекая жаром – прайм, не вставая, развернулся рядом с ней, ударив ее под колени. Наемница упала, он оказался сверху, прижимая ее руки с коротким черным жезлом, разворачивая его. Песок рядом с ее головой вспыхнул алым, и она вскрикнула.
– Выключай. – Сказал Неро. – Или сожгу тебе лицо.
Джой разжала руки, выпуская жезл. И тут же вытянула их, пытаясь вцепиться ему в горло. Он отбросил ее запястья, и ударил рукоятью отобранного теплового излучателя в лоб.
– Хватит? – Спросил он тихо. – Все твои люди ранены или мертвы, платформу я взял под контроль. Скажи мне, кто я?
Джой выгнула спину, пытаясь сбросить его, затем замерла, тяжело дыша.
– Скажи, кто я!
– Он Меч. – Неожиданно громко отозвалась Таня, приподнявшись на одеяле за Кейном, снова подобравшим винтовку. – Это же видно, кто он… острый-преострый Меч!
Интермедия IV.
Ребекка открыла глаза.
Это потребовало усилия – резкого, похожего на щелчок переключателя. Пространство перед ней пахнуло горьким дымом и засияло огнями. Одновременно со щелчком что-то твердое спружинило, поддерживая ее спину, вместо песка. В открытые туфли проник холод, и побежал по ногам.
Долю секунды она смотрела перед собой, ошеломленная. Сознание не могло собрать детали окружающего пространства в единое целое, и оно оставалось мешаниной теней и предметов. Что-то двигалось впереди и внизу, огромные облака ползли по вечернему небу, совсем рядом. Она встала и покачнулась, с трудом сохраняя равновесие в незнакомой обуви – сандалиях на высоком и тонком каблуке. Сделала шаг, другой, прикоснулась к хромированной трубе – перилам, ограничивающим длинный балкон.
Перед ней парил город.
Светящиеся башни с острыми верхушками вырастали из потоков огней, движущихся внизу, упираясь в разрисованные заревом твердые облака. Магистрали рассекали темные массивы парков и домов пониже, сплетаясь в цветные кольца, расходясь и охватывая основания возвышающихся над ними гигантов, мерцающих, казалось, на расстоянии вытянутой руки. Судя по свету, падающему сверху, Ребекка стояла на одном из них, у самого основания треугольной шапки, светящейся зеленым. Крытая терраса уходила вправо и влево, уставленная плетеными столиками и длинными креслами, на одном из которых она и пришла в себя.
Город перед ней вступал в ночь. Огни разгорались, и облака теряли алый оттенок, оставленный солнцем, исчезнувшим в электрическом зареве далеко слева. Уходящий вечер нес с собой странные запахи – цветов, химической гари, пищи, незнакомой жизни, текущей внизу. От ветра бежали мурашки по коже – на Ребекке было открытое платье, красное, из мягкой ткани. Ногти на ее руке, лежащей сейчас на холодном поручне, были такого же цвета.
– Дьяволово семя! – Произнес позади знакомый голос. Вероника подошла и оперлась о перила рядом, уплотнители ее черного боевого экзоскелета заскрипели о металл. – Вот это город! Сколько Чикаго здесь поместится? Пять? Десять?
– Это просто сон. – Ответила Ребекка, рассматривая город. – Обычный сон.
– Черта с два обычный. Для обычного ты бы так не вырядилась!
– Это… не я. Такой странный сон…
– Сны – это двери. – Еще один знакомый голос. Вероника обернулась, опираясь спиной о перила, и присвистнула. Звук ее свиста разбудил воспоминание, светлое, и очень простое в прошлом Ребекки, когда и она могла так свистеть.
Сломанная Маска сидел в плетеном кресле, одетый в белые брюки и открытую рубашку, его туфли казались сделанными из крупной сетки.
– Было трудно открыть эту дверь. – Продолжал он. – Ведь ты не спишь по-настоящему, одна из вас всегда бодрствует.
– Так это твоя работа? – Улыбнулась Вероника.
– Город? Нет, это электронная память, чье-то воспоминание.
– При чем тут город? Я про ее платье! Оно такое…
– Узнаю эти башни. – Заговорила Ребекка, не оборачиваясь. – Вот эти три, и те, что пониже, рядом. От них остались каркасы, сквозь которые растут деревья.
– Верно. – Согласился Сломанная Маска. – Это старая Атланта, почти три сотни лет тому назад.