Что до очередной войны, в которую империя влезала, едва успев завершить войну колониальную, по ту сторону океана. Справимся, как иначе то! Особенно учитывая тот факт, что на сей раз войска доставлять не так и далеко придётся. Добавить к тем, которые и так присутствуют в Египте, особенно мотивированных и надёжных головорезов, не забыть про тамплиеров, «постучаться» к иоаннитам, испанцам с португальцами — а может и к иным желающим, если те достаточно быстро зашевелятся — после чего, пользуясь полным доминированием нашего флота в Красном море, базирующегося в основе свой на Эс-Сувайс, он же Суэц, устроить бомбардировку Джедды, да и высадиться на зачищенной территории. А от Джедды до Мекки расстояние откровенно смешное — меньше сотни километров. Климат, правда, откровенно паршивый, ну да это дело такое, перетерпеть можно. Зато…
— Третий за время понтификата отца Крестовый поход. Неожиданный такой, но зато какую роскошную цель под него получается подвести. Одно жаль.
— Папа не сможет огласить буллу о его начале, — тяжело вздохнула Лукреция, утирая непрошенную слезинку. — Это так… Даже думать об этом не могу.
— Посмотрим. Смотря по ситуации, можем сказать народу, что понтифик простудился и временно потерял голос. Вместе с тем, врачи советуют попробовать порой выводить больного на свежий воздух. Конечно, показывать истинное состояние отца не стоит, но богато украшенный паланкин — самое то. А уж поднять руку и поприветствовать римлян он сможет и, более того, подобное способно даже помочь. Ему.
Пояснять не требовалось. Родриго Борджиа, помимо прочих проблем, сейчас терзался и тем, что люди узнают о его болезни, слабости, беспомощности. А тут реально было устроить этакий промежуточный вариант. Дескать, болен понтифик, но не чем-либо серьёзным, а так, обычной простудой, пусть и оказавшейся чрезмерно сильной, на время отнявшей возможность громко и красноречиво говорить, завораживая толпу.
— Демонстрация копья Лонгина перебьёт всё остальное, — к месту подметила Белль. — Кстати, особенно забавно то, что все остальные, хм, «святые реликвии» оказались теми ещё пустышками. Мощи там, другие Орудия Страстей. Не списать даже на то, что на копье Лонгина была божественная кровь. Есть ведь гвозди, крест, то есть его куски. И вроде даже истинные, с высокой вероятностью.
— Слышали бы нас сейчас добрые римляне.
Улыбнулась Лукреция, сумев-таки преодолеть мгновения слабости. Вот и иронизирует, благо понимает, что и сама она, и мы, да и очень многие из близкого круга Борджиа успели стать очень далёкими от каноничной веры, заменив её на… Тоже на веру, но в нечто совершенно иное. Та же Дорога Миров, она ну никак не близка тому же христианству уже потому, что подразумевает одним своим существованием возможность вырваться за пределы разным там «божьих кар», «единства бога-творца» и прочего, как по мне, откровенного пусть не бреда, но мании величия той самой конкретной высшей силы. Она явно не одна, есть и другие, раз существует сама Дорога Миров и выход на неё. Пусть далеко не для всех, но сам факт, сам факт!
Ещё чуток поговорить насчёт планируемых мероприятий, собственно Крестового похода. Очередного, но оказавшегося внезапно необходимым. Разговор, собственно, был в самом разгаре, когда нас настигла та самая вторая новость. На сей раз однозначно хорошая и полезная, пусть и требующая того, чтоб её держали в тайне от большинства людей.
— Иногда не знаешь, где искать нужные артефакты, а порой они чуть ли не на голову тебе падают, — усмехнулась Изабелла, как только я закончил читать вслух не самое длинное, но очень важное послание из Франции, от представительства Ордена Храма. Расположенного в замке Тампль, что с определённых пор вновь являлся иглой в жопе как нынешнего французского короля, так и его окружения. — Ирония судьбы порой запредельна! Ты так умело и качественно пугал ныне покойного короля Франции, его маршала, короля нынешнего и прочих знаменитым проклятьем тамплиеров. не будучи уверен в его истинности. А оно возьми и окажись реально существующим. Да и с обвинениями в адрес нашего Ордена, как оказалось, всё было отнюдь не однозначно.