Меж тем, пока в голове сплетались в паутину очередные мысли по поводу творящейся сейчас и могущей воплотиться в жизнь обстановки в мире вокруг нас, в помещение, где до сего момента были лишь несколько телохранителей да увлечённо что-то рассматривающая на карте Катарина Сфорца, стали заходить и остальные. Первым появился Хуан де Омедес — великий магистр Ордена госпитальеров. Весь воодушевлённый, готовый к тому, чтобы не просто поучаствовать в великих свершениях — участие в тех, прошлых Крестовых походах у него «в багаже» имелось, причём более чем достойное — но уже во главе своего Ордена. Заметно же придавив попытавшуюся взбрыкнуть после кончины д’Обюссона «французскую партию», новый великий магистр иоаннитов, опиравшийся при этом прежде всего на Рим, чувствовал себя и вовсе замечательно. Не удивлюсь, если по итогам утащит из Мекки нечто важное и символическое, после чего поместит этот самый символ или символы триумфа в центральной резиденции Ордена. Понимаю и всячески разделяю подобные «души прекрасные порывы» — главное, чтоб не пытался руки тянуть в сторону Чёрного камня или иных, пока неизвестных и необнаруженных артефактов.
Гонсало Фернандес де Кордова — это личность и вовсе знакомая, показавшая себя со всех сторон как верный паладин династии Трастамара, прежде всего руководствующаяся благом Испании. Вошёл с достоинством, поприветствовал каждого из троих уже присутствующих с тем же достоинством и подобающим ситуации колоритом. Как ни крути, а император, герцогиня независимого государства, великий магистр опять же самостоятельного Ордена. Старый кастильский гранд знал и этикет, и в политике плавал, как рыба в воде. А мутная она или чистая — опыт, он позволял в любой спокойно ориентироваться.
Едва де Кордова закончил плести положенные по испанскому этикету словесные кружева, дверь вновь отворилась, пропуская очередную персону — на сей раз внебрачного сына прошлого португальского короля, несостоявшегося наследника престола Жорже де Лекшантре. Король нынешний, Мануэл I Ависс откупился от не столь и любимого родственника не землями, конечно, а статусом и политическим влиянием, подтвердив назначение того главой Орденов Ависского и Сантьяго. Символы, статус… и сила, но при этом подконтрольная не только и не столько конкретному главе, столько главе Ависской династии, а именно самому Мануэлю.
Португальца назвать полностью довольным жизнью не получалось. Нет, ну а что удивительного? Уплывшая из рук корона, обида на покойного ныне отца, не имевшего достаточно воли, чтобы противостоять влиянию супруги, которая собственно и уговорила Жуана II переназначить наследника с незаконного сына на… брата супруги, того самого Мануэла, тогда бывшего «всего лишь» герцогом Бежа. Тот факт, что в завещании Жуана II было прописано, что при отсутствии детей у Мануэла трон перейдёт к Жорже было тем ещё утешением. И возможным источником войны за корону, к слову сказать. Неудивительно, что Мануэл I относился к Жорже де Ленкаштре как к ядовитой змее. Находящейся рядом и способной укусить в любой момент. особенно учитывая тот факт, что избавиться от него как по-тихому, так и открыто ну никак не получилось бы. Немалая часть португальской знати внимательно следили за ситуацией и случись что с нынешним главой Орденов Ависского и Сантьяго… Раскол и война за престол были весьма вероятны.
По имеющимся у наших шпионов и купленных информаторов сведениям, в отношениях короля и Жорже де Ленкаштре наступил очередной «зимний период», вот Мануэл и решил временно избавиться от опасного для себя человека. Как по мне, не самым лучшим образом, однако… Есть ли нам, Борджиа, особое дело до внутренних португальских свар? Нам важна союзность ависской династии в целом, а вовсе не то, кто именно из них восседает на троне. А что с Мануэлом, что с бастардом Жуана II были вполне себе пристойные отношения. Не без шероховатостей, конечно, ну а где можно найти идеал в делах высокой политики? То-то и оно.
Несколько общих фраз, в которых большей частью обсуждалось столь лёгкое и беспроблемное занятие Джедды. Португалец с иоаннитом склонны были считать, что мамлюки бежали исключительно из страха, вспоминая то, как в прошлую войну объединённые наши войска просто выбили их отовсюду без особых проблем, даже из столь важного для обеих сторон Иерусалима. А вот Катарина Сфорца с поддерживающим её де Кордова заняли несколько иную позицию — дескать, противник произвёл заранее спланированный отход на основной рубеж обороны, разумно посчитав, что прибрежную крепость ему всё равно никак не удержать при абсолютном нашем превосходстве в кораблях и особенно оружии, на них установленном.