Лиза дрожала от волнения и озноба: несмотря на разожжённый камин, её снова захлёстывал могильный холод. Действия заклинаний и эликсиров целительницы уже ослабевали. И каким-то внутренним чутьём она понимала, что маг хорошо чувствует её состояние. Тёмный дар позволял ему воспринимать без слов и боль, и слабость, и страх подобных существ. Скрипнув зубами, Келлард принёс с постели шерстяное одеяло, грубовато обернул его вокруг плеч Лизы и помог ей сесть у огня. Сам он взялся за кочергу и принялся поправлять поленья.
— Никогда ещё не приходилось быть сиделкой возле больной, — буркнул он, нарочно громыхая кочергой о чугунную решётку.
— Это комната Гаэласа, да? — спросила Лиза, обводя рукой окружающее пространство.
Эльф понял, утвердительно кивнул и отбросил своё орудие на поленницу.
— А где он сейчас? Где мой отец? — тихо, но настойчиво принялась выспрашивать девушка, буравя мага отчаянным взглядом.
— Далеко, — дёрнул плечом Келлард. — Вечно впутывается в какие-то неприятности на другом конце света.
Губы Лизы дрогнули в слабой улыбке. Хотя она и не поняла ни слова, в интонациях мага ей почудилось скрытое тепло. Дрова в камине разгорелись с новой силой, жар добрался до промёрзших косточек некромантки, и через какое-то время она немножко высунулась из своего шерстяного кокона. Келлард пробегал глазами страницы потрёпанного фолианта. Было видно, что он не читает, но ищет определённую информацию, иногда зацепляясь за рунические формулы или маленькие рисунки на полях книги.
— Сколько тебе лет? — вдруг спросил он, даже не взглянув в её сторону. Кончик пальца он удерживал на затёртом до дыр рисунке.
Этот вопрос был записан у Лизы в блокноте, и она сразу поняла его и ответила так же по-эльфийски:
— Восемнадцать.
— Это хорошо, — чуть мягче сказал эльф. — Другого выхода у нас всё равно нет.
Она потянулась и подобрала лежащее у колена мага перо Тэрона:
— Вы думаете, я всё-таки смогу занять место магистра? У меня получится? Ну… когда я окончательно выздоровею.
Келлард выхватил перо из её пальцев и заложил на выбранной странице:
— Я не знаю, — вновь раздражаясь от человеческой речи, сказал он, — пусть Гаэлас решает.
Кажется, только в этот момент Лиза начала понимать, что все обрывочные и не совсем понятные ей разговоры о таинственном эльфийском некроманте были правдой. Прежде образ Гаэласа представлялся ей словно ненастоящим, вымышленным. Так люди в деревнях иногда выдумывают несуществующих в действительности демонов и прочих теневых сущностей, которые якобы проникают к ним в дома, портят детей болезнями, а молодых девушек и парней — развратными сновидениями. Бывали случаи, когда дело доходило до ушей Ордена, и в указанное селение приезжали инспекторы и искатели в надежде обнаружить подпольного колдуна, смущающего честный люд призывом нечестивых тварей. Чаще всего расследование начиналось и заканчивалось уже на стадии опроса очевидцев. Выяснялось, что демона видела соседка кузины подруги или брат свата кузнеца на четвёртый день запоя.
Отогревшись, Лиза всё думала о том, что Гаэлас иногда живёт в этой скромной тёмной комнате с закопчённым потолком, что сидит вон на том вычурном стуле с круглой резной спинкой, а его вещи наверняка висят вон в том угрюмом шкафу, над которым болтаются клочья паутины. Ей хотелось бы прикоснуться и к его одежде, и к небрежно брошенному на столе костяному гребню и высохшей чернильнице, но ещё сильнее — увидеть его, наконец. Душа её пока не набрала достаточно сил, чтобы окончательно поверить в смерть Велиора. Она мысленно притрагивалась к страшным воспоминаниям, но тут же отталкивала их прочь, чувствуя опасный край.
— Ты не видела, как умер мой сын Велиор, — не спросил, но утвердительно сказал колдун, крепко ухватив края шерстяного одеяла и подтянув Лизу к себе.
Взгляд эльфа был чёрным и острым, девушка не сразу поняла, что радужки глаз у него тёмно-зелёные. Он словно ввинтился ей в голову пронизывающим и пытливым взором. По отдельным словам Лиза поняла смысл вопроса. Она знала слова «умер» и «сын», а имя любимого звучало на всех языках одинаково.
— Я уже говорила, что не видела, — испуганно потрясла головой она.
— Я думаю, что он жив, — не отпуская девушку, проговорил Келлард. — И когда вернётся Гаэлас, он сможет дать мне точный ответ. Некроманты умеют заглядывать туда, где обитают души мертвецов. Он позовёт моего сына, и, если тот не откликнется, значит, он жив.
Маг старался говорить медленно и разборчиво, но юная некромантка больше следила за его мимикой и отсветами огня на дне эльфийских глаз. Вместо чёрного отчаяния она разглядела в глубине его зрачков призрачную надежду. Сами собой пришли на ум аккуратно начертанные в блокноте слова, и Лиза постаралась неуверенно сложить их в вопрос:
— Ты думаешь… Велиор есть в мир живых?
Он вдруг облегчённо вздохнул и улыбнулся ей, не сумев скрыть радость от её понимания. Вскочив на ноги, маг бросился прочь из комнаты и вскоре вернулся с небольшой фигуркой и чем-то тускло блестящим в руках.
— Возьми, — сказал он, вкладывая в руки Лизы вырезанную из дерева игрушку.
Она раскрыла ладони и начала рассматривать потёртую лошадку, на которой потускневшими от времени красками были нарисованы самые настоящие седло, сбруя и даже защитные пластины. Это был эльфийский боевой скакун с длинными ногами и развевающейся на ветру гривой. Лиза погладила отполированную детскими ручками спину коня и прикрыла глаза, представляя Велиора маленьким мальчиком, сидящим на ковре в гостиной среди разбросанных игрушек. «Это моё!» — сказал кому-то пятилетний эльф, стискивая в руках любимую фигурку и неосознанно ещё вдыхая в мягкое и тёплое дерево толику собственной магии, навсегда присваивая игрушку себе. И теперь, спустя много лет, детская вещица продолжала хранить живую искорку дара, оставленную Велиором. Она теплилась внутри, и Лиза странным образом чувствовала связь, тонкую магическую нить, уходящую куда-то вдаль.
— А теперь это, — Келлард протянул ей второй предмет, оказавшийся ожерельем из молочно-белых и голубых отполированных камней, искусно собранных на золотистую цепь.
Сомнений не было: женщины, что когда-то носила украшение на изящной эльфийской шее, не было в живых. Невидимые нити волшебства были оборваны, а следы от присутствия дара напоминали безжизненное облачко пепла. Весь следующий час или даже больше Лиза попеременно сжимала в руках игрушечного коня, ожерелье и жесткое прохладное перо магистра Тэрона, и в конце концов уверилась в том, что Келлард был прав. Измученное сердце забилось от невозможной, но такой притягательной надежды, глаза переполнились слезами, и она долго ещё сидела, неловко утираясь рукавом и беззвучно всхлипывая.
— Перестань, — не выдержал, наконец, маг и протянул ей брошенное на стуле полотенце, — Донния сказала, что тебе нужно тепло, а не новые волнения. Ты должна спать.
Лиза хотела возразить, отчётливо разобрав последнее слово — «спать», но силы её уже иссякли, и она покорно позволила Келларду обнять себя, прижав к груди игрушку. Когда маг донёс её до кровати, она уже вновь провалилась в сон.
— Привязать тебя, что ли, чтобы не вставала, — сердито проворчал он, досадливо укрывая больную одеялами.
До самого утра он просидел, перелистывая книгу и делая пометки на её истёртых полях. Он надеялся, что наутро придёт Донния и избавит его от дурацких обязанностей сиделки при пациентке. Но прошёл целый день, а за ним ещё одна ночь, и вот уже следующий день клонился к закату, а жрицы всё не было.
Глава 7.1
Зверинец принца Лориона располагался на одной из плоских крыш дворца, окружённой четырьмя светлыми узорчатыми башнями. Причудливые зверьки с золотистыми и серебряными шкурками суетились в добротных и просторных вольерах, на жёрдочках сидели длиннохвостые яркие попугаи с жаркого юга и белоснежные вороны и совы из-за Северных морей, в небольшом фонтане посреди площадки плескались диковинные пучеглазые рыбы.