— Какую ещё девку?! — Зенон встал скалой и рванул странного ребёнка назад, чуть не схватившись за меч при виде его лица. — Прибожек?..
— Да, прибожек я. А там девку жрать будут! — «ребёнок» снова дёрнул ведьмака за руку. — У неё медальон точь-в-точь у тебя, помоги!
— Веди.
Теперь утопец сам побежал за этим реликтовым существом, чудом не завязнув в трясине по горло. Откуда у девушки медальон школы Кота — вопрос, который следовало задать лично. Почему незнакомую девку нельзя оставить ведьмам — вопрос, на который ответа не было. Краем мозга он даже успел подумать, что после такого ведьмы точно не станут ему помогать…
Три искажённых голоса раскатами энергии пересекали болото, отдавались треском в засохших ветвях. Зенон прижался к стене дома, слушая, откуда исходят голоса. Женщины говорили друг с другом, спорили о сладких частях тела и крови смутьянки. Говорили об алых всадниках, заливисто хохотали и скрежетали. Ведьмак не видел их, но с каждым словом его будто ударяли по голове металлическим прутом и за шею тянули из укрытия. Звенящая магия ведьм давила и наверняка ввела бы в транс окончательно, если бы прибожек не пнул его в голень, указывая головой на окно без стекла и ставней.
Стряхнув наваждение, Зенон ловко скользнул в окно, не издав ни звука, и приземлился на корточки. В комнате не стояло никакой мебели, кроме стола, табурета и кровати. Дверь, к счастью, выглядела прочной и была крепко заперта. Высокая девушка с пепельными волосами лежала на кровати без сознания, вся переляпанная кровью, на спине у неё всё ещё был закреплён меч. Бежать с такой ношей далеко ведьмак вряд ли бы смог.
На грани слышимости раздалось приближающееся конское ржание. В окне засвистел ветер, закружились по комнатушке снежинки, дыхание обернулось паром. Не колеблясь ни секунды, Зенон сгрёб девушку с кровати, в одном движении метнувшись обратно к окну. Сгрузив на землю сначала свою ношу, а потом выскочив сам, он тут же перекинул её через плечо, следуя за прибожком куда-то вглубь болот.
Ветки били по рукам и лицу, под ногами хлюпала твердеющая грязь и прогнившая вода. Ветер свистел в ушах, всё сильнее валил крупными хлопьями снег. Ветки и болотные травы покрывались инеем там, где только что проносились беглецы, начиналась за спиной настоящая метель. На выпавшем снегу чётко отпечатались ведьмачьи сапоги, о бесшумности быстро пришлось забыть. Даже с улучшенным зрением утопец едва мог различить спину прибожка, зато отчётливо ощущал потоки холода за спиной и трескучий гнев лесных хозяек.
— Следы! Нас даже слепой найдёт!
Прибожек замедлил бег, задумался. Резко развернулся и побежал обратно, на ходу крикнув что-то про нору на западе. Ведьмак в душе не ебал, где сейчас запад, а где эта нора, но интуитивно продолжил бежать вперёд, пока не наткнулся на замаскированную чёрную дыру.
Кровь стучала в висках, только сила адреналина позволила ему добежать до норы и не упасть раньше, не уронив и ценный груз. Узкий земляной лаз был бы мал и собаке, не то что человеку. Зенон выругался, кое-как уложив девушку внутри, но сам не смог бы туда пролезть даже при желании. Выбора не оставалось: уйти под воду с головой и ждать в надежде, что опасность пройдёт мимо.
Болотная вода сомкнулась над головой утопца, заботливо задёрнув беглецов густым паром. Где-то наверху приближался топот копыт, искажённый толщей воды, раскатами грома звучали голоса. Они говорили на эльфском, но с акцентом aen elle, так что разобрать их речь из-под воды было невозможно. Грохот доспехов и галоп скакунов отдавался вибрациями по глубоким лужам и топям, на воде быстро росла корка льда. Казалось, их взгляды прожгут почву и лёд насквозь, даже через забрала шлемов. Зенон не видел их, но чувствовал смертельный холод каждой клеточкой тела и боялся даже двинуть жабрами. Лёд над головой становился толще, угадать положение всадников становилось невозможно. Только когда давящее чувство опасности ослабло, стало понятно, что они удаляются. Даже когда всадники уехали, а все звуки вокруг стихли, утопец продолжал сидеть под водой и ждать, пока инстинкты не успокоятся.
— Вылазь, они уехали, — пробомотал прибожек куда-то в сторону, потому что сам не мог понять, куда успел спрятаться этот синий ведьмак. — Вылазь же, ну!
Тонкий лёд у камышей треснул, взорвался от удара изнутри и пошёл дробиться на кусочки. Прибожек шарахнулся в сторону, а Зенон выбрался на сушу, отфыркиваясь водой и стряхивая капли с одежды. Раскрасневшиеся жабры на его шее вновь прижались и закрылись, оставив лишь тонкие полоски.
— Кто бы ни была эта девушка, её надо перевязать и обработать рану. Есть здесь безопасное место кроме твоей норы?
— А чем тебе нора не мила? — обиделся прибожек. — В ней тепло, не достанет никто!
— У меня в твою нору даже плечи не пролезут, — утопец вздохнул, наклоняясь над телом, чтобы снова взять незнакомку на руки. — Её надо осмотреть и перевязать. Желательно у костра, без огня я ни черта не увижу и не смогу приготовить.
Кажется, прибожек знал эти болота так же хорошо, как себя самого. Он быстро вывел ведьмака к самой границе леса и топей, где крутой подъём суши образовал песчаный обрыв и небольшой навес. От посторонних глаз костёр был скрыт густыми кустами и обрывом, так что теперь у Зенона появилась возможность изучить девушку получше и заняться её ранами. Прибожек сидел на границе света и тьмы, следя за руками утопца и время от времени подбрасывая в костёр сырые веточки.
Зенон осторожно снял с девушки узкий кожаный корсет и рубашку, осматривая не слишком глубокую, но широкую рану, всё ещё немного кровоточащую. Лучше всего было бы привести незнакомку в чувства и напоить эликсиром, но чем больше утопец смотрел на неё, тем сильнее сомневался, что она ведьмачка. Да, на бедре действительно висел медальон в виде кошачьей головы, но ни в одной школе никогда не тренировали женщин, да и где все её вещи? Где сумка с эликсирами, бомбы? Почему так мало шрамов и нету пережжённых мутациями сосудов? Принюхавшись к её рубашке, он тоже не почувствовал кислотного запаха ведьмачьей крови, как не почувствовал и привычные ноты человека.
— Для раны нужен скороцель. Маленькое светло-зелёное растение с округлыми листами, его водяные бабы любят. Пары листков будет достаточно.
Когда прибожек ушлёпал на поиски растения, Зенон коснулся кровавых разводов на рубашке языком и тут же об этом пожалел. На языке отчётливо пульсировала эльфийская кровь, древняя и сильная, какой не было даже у скоя’таэлей. Захотелось ощутить вкус снова, сделать хоть пару глотков этой странной крови, такой терпкой и крепкой. Голод давал о себе знать, хотя даже на сытый желудок этот запах наверняка сводил бы с ума так же, как сейчас.
Отложив окровавленную рубашку подальше, Зенон достал из поясной сумки последний моток бинта и небольшую склянку с мутной жижей. Пропитав бинты эликсиром Раффара Белого, он быстро перекрыл рану и закрепил перевязь на боку, теперь думая, во что бы укутать саму девушку.
Вдруг, большие зелёные глаза распахнулись, девица вздрогнула и ловко ударила утопца коленом под дых, рефлекторно озираясь в поисках своего меча. Зенон закашлялся и откатился от неё в сторону, замерев с лезвием меча у горла. Надо признать, реакция девушки действительно ничем не уступала ведьмачьей.
— Успокойся, я на твоей стороне. И постарайся двигаться поменьше, твоя рана может открыться снова.
— С чего вдруг тебе быть на моей стороне? Кто ты вообще такой?
— Я из школы Кота. В отличие от тебя… — Зенон внимательно посмотрел ей в глаза. — Мне стало очень интересно, как этот медальон попал к тебе. Съеденная ведьмами, ты бы не смогла ответить.
— Ты что, выкрал меня у тех старух?.. — девушка сморщила нос, устало потёрла лицо. Кончик её меча ушёл от шеи утопца, теперь смотря в землю. — Ни черта не помню, я потеряла сознание почти сразу, как оказалась на их болоте. Не мог бы ты рассказать, как так получилось, что в последний момент у хозяек леса меня украл утопец?