Казалось, внешность Зенона её совершенно не смущает. Сейчас странная девушка была занята исключительно своим мечом и липкой рубашкой, которую упорно надела на себя.
— Я с друзьями ехал к ведьмам из Новиграда и даже подумать не мог, что найду здесь кого-то живого. Только я дошёл до приюта — как меня схватил за руку прибожек и сказал, что надо спасти от ведьм какую-то девку, пока её не съели. Мол, у нас одинаковые медальоны — значит, мы знакомы.
— И его совершенно не смутило, что ты утопец, а не человек?
— А я знаю, как вы там, люди, должны выглядеть? — раздался из темноты детский голос прибожка. — Высокий, в одежде, с мечом. Ещё и ведьмак! Я и подумал, вдруг у ведьмаков есть подвиды? — он приблизился к огню и сел между людьми. — Нету нигде твоей скорой сцели, сам ищи!
— Всё в порядке. Мы разобрались и без отваров.
Над костром повисло молчание. Зенон занялся чисткой вещей, попутно просушивая рубашку вблизи огня. Прибожек посидел с ними ещё немного, потом кратко попрощался и ушёл спать в свою нору, взяв обещание с обоих, что будут держаться подальше от ведьм и их приюта. Девушка и вовсе будто выпала из реальности, невидящим взглядом смотря в костёр.
— Расскажи, что ты видел на болоте кроме ведьм? — она первой нарушила молчание, так и не поднимая взгляда от костра. — Как долго я была без сознания?
— Почти ничего, только слышал из-за угла. Ведьмы обсуждали, как тебя приготовить, говорили о каких-то алых всадниках. Сначала я не понял, о чём речь, да и времени не было. Вытащил тебя через окно, только выпрыгнул сам — а за спиной грохот, конское ржание. На болоте тепло, все деревья в листве, но по веткам уже ползёт корка инея, валит снег между листьев, даже вода в болотах пошла льдом. Они гнались за нами, шли точно по следам, даже заметённым. Мы спрятали тебя в норе прибожка, пока всадники не исчезли. Потом выждали ещё немного и ушли на север, на границу болота с лесом. С тех пор, как я тебя выкрал, прошло часа два, — ведьмак замолчал, ожидая вопросов. Не дождавшись, решил спросить сам: — Дело ведь в твоей крови? Ведьмы из-за тебя позвали этих алых всадников, говорящих на языке aen elle? Почему они называли тебя смутьянкой?
Девушка напряглась и сжала пальцы на рукояти меча. Несколько мгновений она сомневалась, но передумала и убрала руку от оружия.
— С чего ты взял, что с моей кровью что-то не так? Я обычный человек.
— У неё необычный запах и вкус. Совсем не такой, как у людей. Напоминает эльфскую, но намного крепче и… — он осёкся, чуть не сказав «вкуснее». Девушка скривилась с нескрываемой неприязнью. — …и твоя кровь вибрирует. Извини, что попробовал её без разрешения, но я должен был понять, можно ли давать тебе эликсиры. Если бы не запах крови, я бы принял тебя за ведьмачку и напоил ласточкой или раффаром. Это мой второй вопрос. Откуда у тебя медальон? Кто ты такая?
— Я Цири. Цирилла Фиона Элен Рианнон, княжна Цинтры, дитя Старшей Крови. Смутьянкой ведьмы назвали Лару Доррен, чья кровь перешла ко мне от бабушки и матери. Ты был прав, когда сказал, что всадники гонятся именно за мной, как и прав насчёт их родины — aen elle. Они выслеживают меня по магическому следу уже очень много лет, иногда теряют, иногда находят снова и дышат в спину. Думаю, сейчас они потеряли нить, иначе вы оба были бы мертвы — и ты, и тот прибожек, — Цири вздохнула, ненадолго провалившись в свои мысли. Вынырнув из печальных воспоминаний, заговорила снова: — Я действительно ведьмачка из школы Волка, хотя испытания травами и не проходила. А этот медальон я забрала с трупа одного охотника за головами, который очень любил убивать ведьмаков и собирал коллекцию трофеев, — она осторожно потянулась, проверяя качество перевязки и собственные возможности. — Я благодарна тебе за помощь с побегом и ещё раз благодарна за обработку раны. Но, к сожалению, кроме благодарности ничем отплатить не смогу.
Зенон неопределённо пожал плечами. Из услышанного он понял в лучшем случае половину: про резню в Цинтре слышали все, а вот Старшая Кровь и Лара Доррен лежали в его памяти так же далеко, как и пророчество Итлины. Он даже не был уверен, связаны ли эти эльфские легенды между собой, потому как слышал о них много лет назад от друзей-скоя’таэлей и больше никогда не встречал.
— Извини, Цири. Я слышал историю Цинтры, но очень плохо помню эльфские легенды, поэтому не могу даже представить, какая роль тебе отведена. В любом случае, спасибо за ответы. Я рад, что смог тебе помочь, — он улыбнулся уголками губ, не показывая зубы. — Жаль только, что мой последний шанс ушёл вместе с тобой.
— Шанс на что? Как ты вообще оказался на Кривоуховых топях? — Цири будто бы впервые увидела того, с кем разговаривала. — Ты уже был здесь — и они тебя прокляли?
— Был, когда хотел обратиться за их помощью впервые. Стоял как дурак в сотне шагов от их избы-алтаря и не мог подойти ближе, пялился на двери, пока они не показались сами. Не знаю, почему они меня отпустили, но я сбежал в надежде, что смогу найти решение у очередных чародеев или друидов. Как видишь, не нашёл.
— Они бы всё равно тебя обманули. А если ты пойдёшь к ним в третий раз — либо убьют сразу за мой побег, либо отправят по моему следу — и ты всё равно погибнешь. Лучше быть свободным и всю жизнь спасаться бегством, чем получить желаемое и оказаться в рабстве.
— Знаю.
Над костром вновь сгустилась тишина. Где-то в лесу одиноко перекликались ночные птицы, пару раз мелькали меж ветвей летучие мыши. Луна не могла достать юную ведьмачку и проклятого ведьмака, только жёлтые искры освещали их лица, изрезанные шрамами. Адреналин схлынул окончательно, забылись на время алые всадники, ведьмы и ссора с Милошем.
Цири сменила выжидательную позу на более расслабленную, продолжая ненавязчиво рассматривать собеседника. Может, сказывались её путешествия по мирам, но ведьмак не казался ей таким уж уродливым, даже несмотря на скользкую синюю кожу и плавники. Задумчивый взгляд и вертикальные зрачки, сейчас расширенные, напоминали ей мрачную мину Геральта и отдалённо — Эскеля. Нарушив молчание первой, она попросила:
— Расскажи мне свою историю. За что тебя прокляли?
— Не меня. Это последствия неправильного снятия, — Зенон отвлёкся от каких-то своих размышлений, вытянув ноги к огню. — Это случилось девять лет назад, когда я крутился по округе Вызимы. Ездил в основном по мелким деревням и трактам, занимаясь накерами, гулями, прочей мелкотравчатой дрянью. В очередной деревне кметы попросили задержаться, потому что кто-то повадился таскать куриц и коз, а пару раз неведомая тварь пыталась красть и малышей. Это продолжалось больше года, а я был первым ведьмаком за очень долгое время. Следы, что я нашёл на земле, были довольно мелкими, с отпечатками небольших когтей. Труп собаки с множеством тонких рваных ран, в основном на шее, будто тварь была одного роста с псом, съедены мягкие ткани. Никаких пещер вокруг не было, только поля и леса, а до ближайшего озера почти час на лошади.
— Похоже на работу накера, — предположила Цири. — Другие трупоеды намного выше и крупнее, рвут так, что на теле может не остаться кожи.
— Я тоже так подумал, — Зенон кивнул. — Но бестия точно убивала в одиночку, а накеры живут стаями. К тому же они выедают органы, а тут брюшина была почти целой. Сами раны тоже отличались: у накеров когти тупые, рвут широко; здесь же борозды были узкими и тонкими, глубокими, явно от длинных узких когтей. Например, от таких, — он приподнял руку, пошевелив пальцами с удлинёнными треугольными когтями. — Запахи на открытой местности сносит быстро, к тому же следы будто бы кто-то заметал. Прятаться где-то кроме подвала эта тварь не могла, так что я пошёл по домам, осматривая все погреба по очереди. От одного и впрямь воняло за версту, странно, что никто в деревне этого не замечал. Семья кметов долго отговаривала меня, а потом всё же спустились вместе. Эти долбаёбы держали в погребе утопца на верёвке, какого-то слишком мелкого и непропорционального. Подкармливали мясом со стола, но время от времени тварь всё равно убегала на охоту.