Рапорт No 11 от 30/08/2028
Зам. нач. СБ майор-инженеру Макдоналдсу Рубакину от сержант-техника Сав. П. Прозорова
Дорогой коллега. Шли мы по следу Мережко. Так шли, что сильно обогнали. Порядком поизносили чугунные башмаки да обглодали до огрызков чугунные просвиры.
По пути имели место провокации. В гриммовском секторе прицепился ко мне один здоровенный лоб, то есть великан, хотел, видимо, слопать. Едва отбился, пуская ему в глаза-тарелки солнечных зайчиков. Затем великан присел по нужде и, сделав по-большому, удалился.
Мы же с Тристаном провели анализ всей кучи великанского кала размером с трехэтажный дом. Весь день с этим промучились и, лишь когда мухи спать отправились, обнаружили там фекализированный модуль капитана Шварцэрде. Мы на него целый жбан живой воды извели — но Шварцэрде вернулся к прежней жизни лишь частично. Ростом он стал с дюймовочку, этакий мальчик-с-гулькин-хрен, сила ума уменьшилась в той же пропорции. С наступлением темноты он прогрыз дыру в коробке, где мы его держали, и дал деру.
Я так расстроился, почувствовав в этом происки отдела РИС, что вспомнил — неподалеку проживает в своем отдельном стокомнатном дворце Марья Моревна. Уговорил Тристана, да заехали к ней погостить на пару деньков. Мы-то заехали, а она как собралась на войну с соседней царевной — дело спешное, не отложишь. Разрешила нам в своем дворце всеми вещами пользоваться, во все комнаты заходить — кроме тех, что с табличками “К” и “Ж”. Затем достала из сумочки зубы дракона, которые намедни выменяла на дубленку из золотого руна, посеяла их, вырастила войско — и вперед, с барабанным боем и пением “интернационала”…
Про “Ж” я сразу понял, а с “К” неясности возникли. Ни в одном путеводителе по дворцу описания этой комнаты нет, и уборщица про нее знать не желает, как бычок про мясокомбинат. День я себя мариновал, а потом постучался в ту дверь. Мне ответили: “Не заперто, входите, пожалуйста”. Я вошел. В кабинете за столом сидел как-будто гуманоид.
Пожилой.
“Сержант Прозоров.” — “Кощей Бессмертный”. Вот так и пришлось нам свидеться. Черный царь, может даже тот самый, которого Тристан надрал, а сидит в чулане у бабы. Показал он пальцем на благостный пейзаж за окном и стал жалобно так рассказывать, что уж столько дней не бегал босичком по траве, не удил рыбку, не собирал грибков-мухоморов. Держит его Марья Моревна в режиме полной гиподинамии и изоляции, давно к нему чужое время не притекает и теперъ не бессмертнее он мотылька. “Это,— сказал я,— ваши проблемы, но под конвоем прогуляться, наверное, можно. Я сейчас с начальником караула договорюсь”. — “Постой, мил человек, караула не надо, потому как ноги меня давно не носят. И не будут носить, пока не напоят меня. Пить, пить…” И глаза закатил.
Притащил я ведро воды, а Кощей уже почему-то красный, словно запыхавшийся. Над водой он пару пассов сделал, сказал тост: “за светлое будущее” и выпил ведро одним глотком.
Затем подошел к оконцу и прыгнул. Я с испугом выглянул, а он уже стал страшным вихрем и прочертил к горизонту жирный след, как боевой космоплан “Мир-АЖ”. Тут смотрим мы с Тристаном на природный календарь и видим — неделя времени у нас украдена негодяем Кощеем. Но это была не последняя пропажа.
Скакали к нам семь дней от соседней деревни и, наконец, прискакали семеро богатырей из Марьиного штаба. Сказали, что страшный смерч-торнадо унес девушку прямо с переговоров в края, откуда ни ответа, ни привета. Им доподлинно известно — то был вихреобразный Кощей. Дескать, какая-то гнида заходила к нему в комнату и прорвала замкнутый временной круг, в который был посажен злыдень. Да еще эта гнида напоила его дождевой водой, в которой имелась информация о небесных маршрутах.
Штабисты устроили во дворце шмон, отчего выявилась пропажа секретных алгоритмов по околдовыванию целых царств. Их сдавали Марье-царевне на хранение особо сознательные колдуны, чтобы подале от греха быть. И сопляку ясно, Кощей свистнул…
Нас с Тристаном наскоро допросили, да ничего не узнав, погнали из дворца как неблагонадежных иностранцев. Хорошо хоть в пыточный застенок не отправили, с палачом пообщаться без комплексов. А кого игровой персонаж Кощей на самом деле из себя представляет, я вскоре догадался, вспоминая нашу с ним беседу. Конечно, это уже не тот сказочный простак, что был раньше, а хитроумный магистр Афанасий, мой первый враг…
Рванулись мы с Тристаном наше упущенное время наверстывать, Мережко догонять. Мчались на телегах и бричках, скакунах и топтунах, гусей-лебедей и то зафрахтовали для буксировки нас по воздуху. Хотели сторговаться с каким-то ворюгой насчет ковра-самолета, но вовремя заметили, что у летательного приспособления непорядок с набором высоты. Место ночлега особо выбирать не приходилось. Куча навоза из Авгиевых конюшен — не номер в “Хилтоне”, но всяко теплее, чем чисто поле. Как-то высовываем из навоза головы, глянь, а Мережко на траверзе, закутанный в черное, как призрак отца и сына Гамлетов, но с большим мешком, в котором что-то ворочается.
Мы теперь постарались след в след за Василий-царевичем идти. По дороге, как могли, поправляли пошатнувшееся материальное положение. Перо у жар-птицы выдернули, правда, от него все мешки истлели и в карманах дырки появились. Еще поймали на живца очередную бабу-ягу. Живцом была одна ткачиха-повариха, что собиралась выбиться в царицы, поэтому ей Тристан голову и заморочил, обещая подыскать голодную и раздетую королевскую особу. Так вот яга, ради спасения своей узко функциональной жизни, показала нам источник огненной воды. Когда Тристан ее туда макнул, она почему-то сгорела. А местные мужики пьют спокойно и огненную, пока есть на что. Еще шапку-невидимку изъяли мы у двух богатырей. Каждый из них пытался ее приватизировать. А мы с Тристаном решили, что собственность она народная, то есть наша. Поэтому хитроумно отправили богатырей на состязание в триатлоне, мол, кто победит, тот шапку и хапнет. Ха-ха.
Остановились на один день у царя Долдона. Думали, на один, когда я ему шкалик огненной воды дарил. Так он, балбес, ее за живую воду принял.
Оказалось, что Долдон дал обет не есть обед, пока не отдаст свою дочь в жену тому, кто принесет ему живую воду. Или наврал царь все? Возможно, Люденс и тут подгадил.
Ладно, приняли мы с Тристаном решение — я по-быстрому женюсь, а потом в темпе отваливаю, мол, медовый месяц лучше провести в какой-нибудь индийской сказке. Молодую жену можно будет по дороге обменять на что-нибудь стоящее…
Итак, играем свадьбу, музыканты выкаблучиваются на дуделях и сопелях похлеще рокеров и слова-то все у них похабные. А потом один из них, которому я “мясоедовскую” заказывал, сообщает:
— Совсем умаялись мы, на этой неделе уже третье бракосочетание нашей царевны Ирины Мягкой Перины играем.
Я обрадовался.
— Значит,— говорю,— наутро развод?
— Наутро похороны — злой дух всех женихов подряд душит. А нам опять надобно песнями заливаться. Иной раз поминки потешнее выходят, чем женитьба.
Меня холодный пот прошиб, невеста чувствует неладное, за запястье меня берет своей клешней и больше не отпускает. Так и ведет в опочивальню, как задержанного, а там уже злой дух из-под кровати выглядывает. На мое счастье царевна около койки замешкалась, не сообразила сразу, под какую руку меня положить. Я смекнул, здесь последний шанс, сделал прыжок с переворотом через ее захват и клешню разомкнул. А она вломила по моей шее кулаком — в глазах темно, но еще не нокаут. Провожу аперкот, она бьет хуком слева, я едва успеваю пригнуться. Падаю на руки и пытаюсь подсечь ее. Стоит как столб. Вскакиваю и провожу удар сафьяновым сапогом по верхнему уровню. Она перехватывает мою ногу и берет на прием “мельница”. Позвоночник трещит. Но я передавливаю ей яремную вену и, пользуясь ее секундным замешательством, бегу к двери.