Старик это заметил.
— У меня там скатерть-самобранка, — пояснил он так, словно говорил нечто само собой разумеющееся.
Из клети он принес корчаги с медом, брагой, квасом и сытой. Как по волшебству на столе появились кубки.
Увидев такое изобилие, я немного успокоился: зачем старику нас есть, если и так сытно кормится?
— Здорово вы, калики да отшельники, плоть усмиряете, коли ее требуется так восстанавливать, — заметил Данило и гулко сглотнул, в глазах Всеслава горело нетерпение, хоть он и старался его скрыть. Я завел глаза к потолку и старался не дышать, чтобы не чувствовать оглушительно вкусных запахов.
— К столу прошу, гости дорогие.
Я чуть не сшиб тяжелую лавку.
Некоторое время слышался лишь хруст разгрызаемых костей и сочное чавканье, нарушаемое лишь стуком кубков и громким бульканьем. Старик, оперевшись спиной о стену, наблюдал за нами, стараясь под седыми бровями скрыть в глазах улыбку.
Наконец Данило, имевший большое преимущество в скорости поглощения съестного, удовлетворенно рыгнул и откинулся от стола. Но недалеко. Подумав, он разочарованно потряс корчагу из-под меда, потянулся к пиву, налил себе остатки и одним махом опрокинул в себя. Только тогда окончательно расслабился. К нему вернулось его обычное нахальство.
— Здoрово живешь, дед, — сказал он.
Всеслав к этому времени тоже закончил трапезу.
— Спасибо, дедушка, — поблагодарил он старика.
— Ну вот, хоть один вежливый нашелся.
— Шпашибо, — прочавкал я, не отрываясь от гусиной ноги.
— На здоровье. Вам оно пригодится.
Я насторожился.
— Как это?
— Ведь тебе уже говорили, что дорога трудной будет, что испытания тяжкие выпадут, разве не так?
— Говорили-то говорили… А какие испытания?
— Сразу скажу: битва тебе предстоит жестокая. Победишь — силу большую получишь, в памяти народной жить останешься. Не победишь — восторжествует Зло на Русской земле. От тебя, Иванко, сейчас многое зависит.
— Смотри, сейчас скажет: «От кого, от меня?» — шепнул Всеслав Даниле.
— От кого, от меня? — вырвалось у меня. — С кем битва? Какое Зло? — в отчаянии воскликнул я, злясь на самого себя. — Не напрашивался я на эту битву! Лучше домой пойду.
— А еще говорил, что совсем взрослый… — разочарованно протянул дед. — Что ж, воля твоя.
Ему и это ведомо! На память пришли слова берегини об ответственности за свою землю и свои поступки. Может быть, я не прав? Может быть, не стоит думать о собственной шкуре, когда на карту поставлена судьба всей моей земли?
Старик словно прочитал мои мысли.
— Тебе помогут, сынок. Помогут силы Добра, помогут твои друзья.
— Мы так не договаривались, — буркнул Данило, — со Злом сражаться. Со степняками — куда ни шло…
— Учись у Данилы воинскому искусству, — не замечая его, продолжил старик, — учись у Всеслава волховству. Битвы все равно не миновать, они постараются не пустить вас в Киев.
— Да кто они?
— Силы темные, кто ж еще? — удивился дед. — Вы идете на правое дело, как же они могут вам не помешать?
— Кто ты, старик, — спросил Всеслав.
— Я последний из племени «золотых людей». — Он гордо выпрямился, глаза его залучились.
— Атлант! — ахнул Всеслав.
— Да, атлант. Мы живем долго, но скоро прилет и мой час, потому напоследок хочу, чтобы та земля, на которой жил, не попала в беду, пусть даже и земля эта уже не та, и народ не тот.
— Почему не тот? — возмутился Данило. — Мы испокон веков здесь жили.
— Не вы, — покачал головой старик. — Волшебный народ жил здесь с далеких, незапамятных времен. Когда пришли люди, то стали вырубать и жечь лес, вытаптывать конями и стадами степь, раскапывать горы — оттеснять тех, кто существовал здесь веками. Вот и не любят они вас, людей. Потому и стараются навредить, испугать, чтобы остаться там, где жили. К тому же, если в любом человеке есть плохие и хорошие стороны, то что же говорить о целом народе. Конечно, в нем есть плохие люди и хорошие, есть очень плохие, но есть и очень хорошие.
— Это кто же? — воспросил Данило.
— Эльфы или альвы, как вы их зовете. Феи, берегини, — он покосился на меня, — Деды Морозы, наконец.
— Сказки!
— Нет, не сказки! Деды Морозы есть и они несут людям великий подарок — надежду, что в новом году жизнь станет лучше. А уж сделать так, чтобы надежда стала возможностью — это дело людей.
Всеслав слушал внимательно, будто хотел запомнить каждое слово.
— Феи, альвы… Это же все магия! Но людям нужно истинное знание, — неожиданно перебил он старика.
— А что есть истинное знание? На этот вопрос никто не ответил и не ответит. Знакомая песня… о главном. Несколько человек, считающих себя избранными, лучше народа знают то, что нужно народу. Вы с Олегом полагаете, что единственный правильный путь человека — это знание. Да, это так. Но знание может быть разным. Ваше, как вы его понимаете, в конце концов заведет в тупик. Есть другой путь — путь согласия и слияния с Матерью-природой. Люди почитают Макошь — мать сыру-землю, мать урожая, и этим они близоруки, потому что Макошь лишь одна из многих, принадлежащих Природе. Природа — это и земля, и лес, и горы, и степь, и вода: реки, озера, моря… Это Земля, вся планета.
— Что такое планета? — не выдержал я.
— Простите старого, оговорился. Люди узнают об этом много-много позже. Я хочу сказать, что нельзя разделять магию и знание, потому что магия и есть часть знания, просто нельзя исповедовать ее вслепую. Это еще один ошибочный путь. Нужно изучать то, что лежит в ее основе, получать знание и использовать его во благо и людям, и волшебному народу. Ваши самые могущественные волхвы владеют им, но только малой толикой того, что могут приобрести. Чем больше знаний, тем необъятней их источник. Кто-то из людей сказал: «Я знаю, что ничего не знаю» и был совершенно прав. Получив хотя бы небольшую часть знания, получаешь доступ к неизмеримо большему.
Наступило молчание. Данило боролся со сном, широко открывая глаза, которые то и дело сами по себе смыкались. Всеслав, нахмурившись, смотрел в пол. Я пытался понять все, что услышал. Мне казалось, что я чувствую, как ворочаются в голове мозги.
— Вы, люди, — деятельный, агрессивный, но недалекий народ. «Что было, то и будет; что делалось, то и будет делаться. Нет ничего нового под солнцем» — сказано про вас. Вечно будете спотыкаться, наступать на одни и те же грабли, пока не поймете, что дальше дороги нет и нужно сворачивать в сторону, а то и поворачивать назад. Но, боюсь, будет слишком поздно.
— А что, волшебный народ лучше? — обиделся я за своих.
— Вы слишком разные, чтобы вас сравнивать. У них тоже есть недостатки, один из них тот, что они не стремятся вперед и всегда довольны тем, что имеют.
— А мы?
— Вы спешите вперед, но идете слишком быстро, чтобы предугадать последствия своих шагов. Но хватит об этом. У тебя, Всеслав, есть, о чем подумать.
— Последний вопрос, дедушка: а сам ты из людей или волшебного народа?
Старик улыбнулся.
— Ни то, ни другое, — ответил за него Всеслав. — Атланты — древняя раса, которую считали давным-давно вымершей. Им была подвластна и магия, и наши, людские знания.
Я поклялся, что выведаю у него, о чем же все-таки говорил старик. Он тем временем достал откуда-то три тулупа, постелил их в углу у печки и сказал:
— Отдохните пока. Я схожу в лес за травой.
Данило тут же с облегчением повалился на мягкий мех и захрапел. Всеслав лежал с открытыми глазами, а я решил, что мудрого деда стоит послушаться и последовал примеру Данилы.
Через пару часов старик разбудил нас. В избе стоял пряно-духмяный запах свежезаваренных трав. За едой почти не разговаривали, сидели сонные, да после обильной трапезы есть не очень-то хотелось. Оказалось, что пока мы спали, старик приготовил нам не только травы на заварку, но и припасов на дорогу. Перед прощанием он отозвал меня в сторону.