Мадам дю Оссэ сменила простыни, заботливо уложила маркизу в чистую постель и сама сообщила королю обо всем случившемся. Маркиза непременно хотела знать, как король принял эту новость.
— Я все время плакала, мадам, и ничего не могла с собой поделать, — сказала мадам дю Оссэ. — И он тоже плакал, мадам.
— Оссэ, что вы знаете об этой болезни?
— То, что видела. Что было с вами. А больше ничего, мадам.
— Этот кашель, головные боли, лихорадка, испарина ночью... много ли мне осталось жить, Оссэ?
— Вам ли, мадам... говорить о смерти? Вы полны жизни, вас любит король, нет, вам не пристало вести такие речи!
— Я чувствую, что смерть близка, Оссэ. И не боюсь ее. Если я умру теперь, то так и останусь навсегда другом королю. Лучше мне умереть сейчас, чем дожить до тех пор, когда меня разлучат с ним, а я так боялась когда-то, что это случится. Помните дело Дамьена? Я думала тогда, что меня отправят в изгнание. Тогда мне было хуже, чем теперь. Расстаться с жизнью для меня не так страшно, как быть удаленной от двора.
— Мадам, вам нельзя так много говорить. Берегите силы, умоляю вас.
— Нет, Оссэ, — покачала головой маркиза. — Я сделаю то, что хочу. Как будто тяжелый груз упал с моих плеч. Незачем больше притворяться. Я тяжело больна. Скоро я умру. И у меня больше нет тайн.
— За дверью кто-то есть.
— Пойдите и взгляните, кто это, Оссэ. — Мадам дю Оссэ вернулась почти сразу и, подойдя к постели маркизы, сказала:
— Это герцогиня де Грамон. Она узнала, что вы больны, и пришла ободрить вас. Я скажу ей, что вы слишком плохо чувствуете себя и не можете принять ее.
— Нет, Оссэ, приведите ее сюда. Я чувствую себя лучше, пока лежу вот так. Но если у меня начнется кашель, уведите ее тогда... быстро, как можно быстрее... Вы поняли меня?
— Да, мадам. Герцогиня де Грамон приблизилась к постели маркизы и бросилась перед ней на колени.
— Дорогая моя... — произнесла она, и голос ее пресекся от волнения.
Маркиза не сомневалась в искренности этой женщины — сестры герцога де Шуазеля.
— Вы скоро поправитесь,— совладав с собой, сказала герцогиня. — Обязательно поправитесь. Как может быть король... как может быть Франция счастливы без вас?
Маркиза улыбнулась.
— Король будет горевать по мне, наверное, — сказала она, — а Франция — никогда.
— Но вы должны быть с нами — как всегда бодрая и энергичная. Все будет хорошо, правда?
— Да, конечно, — сказала маркиза.
«Как она плоха! — думала герцогиня. — Ей недолго осталось жить, ее смерть близка. У нее на губах запекшаяся кровь. Да, она умирает и знает об этом».
— Мы устроим бал в честь вашего выздоровления, — сказала герцогиня.
— Пусть это будет маскарад, — сказала маркиза. — Никогда не забуду маскарад в Версале, оказавшийся таким счастливым для меня. Я была в костюме охотницы...
«Все изменится, когда ее не станет, — думала герцогиня, — Король станет искать утешения. А мой блестящий брат и я станем... его самыми большими друзьями. Королева на семь лет старше короля. Жизнь ее, конечно, продлится не так уж долго. И тогда нас с братом ждет прекрасное будущее. Многие женщины захотят стать любовницами короля и будут домогаться его внимания. Но в этом отношении существует большая разница между мной и обыкновенными женщинами. Эти жалкие придворные создания в своих мечтах не идут дальше роли любовницы короля. Я же и Этьен стремимся к другому: я буду женой короля.»
К постели маркизы приблизилась мадам дю Оссэ:
— Его Величество прислал сказать, что собирается навестить вас, мадам, — торжественно возвестила она.
Лицо маркизы просияло счастливой улыбкой. В эту минуту маркиза, казалось, снова стала молодой.
— Вам, пожалуй, лучше уйти, дорогая моя, — обратилась она к герцогине. — Луи не захочет, чтобы кто-нибудь еще был здесь.
Герцогиня склонилась над маркизой и поцеловала ее горячий лоб. Мадам де Грамон очень хотелось остаться и увидеть, сильно ли огорчен король прискорбным состоянием маркизы. Но маркиза высказала желание остаться с королем наедине, а желания маркизы полагалось выполнять как приказы.
Ничего, думала герцогиня, придет время, скоро придет, и я стану той, от кого исходят приказы.
***Луи взял руку маркизы в свою и с беспокойством взглянул ей в лицо.
— Мне очень жаль, что вам приходится видеть меня такой. Я очень больна, Луи, — сказала она.